Деревенщина в Пекине 4 - Крис Форд

— Это абсолютная правда! — резко перебивает его Япин.

— Особенно если это правда!.. подобные вещи категорически нельзя произносить вслух, — как ни в чём не бывало продолжает мужчина в тёмном костюме.

Хоу Ган опускает глаза, обдумывая варианты.

— Моя невеста доставляет мне множество проблем своим поведением, — медленно говорит он. — Знали бы вы, сколько подобных историй я мог бы рассказать. Но если рассуждать объективно, без предвзятости, то её слова звучат весьма убедительно. Получается, что те, кто сейчас так себя ведёт, живут по принципу «на наш век хватит, а после нас хоть потоп». Они проедают будущее нашего поколения за последствия которого сами не будут расплачиваться — их уже не будет в живых. А расплачиваться придётся нам, их детям, внукам и правнукам.

— Независимо от того, сколько истины содержит данный анализ, даже если он правдив на все сто процентов, это не те вещи, которые можно обсуждать в Китайской Народной Республике, а тем более в подобном месте, — холодно отвечает отец пострадавшей. — Я бы категорически не советовал размахивать красной тряпкой перед драконом, обвиняя его в том, что он слишком много и неаккуратно ест. Не думаю, что это разумная стратегия.

Он делает значительную паузу, а затем добавляет с едва уловимой угрозой в голосе:

— Слава богу, сегодня, уважаемый гражданин Китая, мир остаётся открытым. Считайте это дружеским намёком. На границе желающих уехать за руки никто не держит и остаться не призывает.

Глава 3

Южная Корея. Отель «Кенжин».

Сразу после заселения в наш с Ли Миньюэ номер приходит ассистент японских специалистов.

— Приступаю к работе, — он устраивается в кресле напротив нас. — Вы можете заниматься чем угодно, но поддерживайте постоянную связь. Я должен иметь возможность связаться с вами в любой момент.

— Работать над чем конкретно? — интересуется Ли Миньюэ. — Экспертиза назначена только через два дня.

— Если пациент находится на стационарном лечении принудительно, его медицинская карта обязательно присутствует в едином государственном реестре, — объясняет Сато. — Во-первых, необходима проверка, чтоб исключить коррупционные схемы — лекарства и процедуры стоят значительных денег. Во-вторых, изучив историю болезни, мы сможем оценить компетентность лечащих врачей в ретроспективе. Возможно, получится разыграть вариант с местными: указать им на ошибки деликатно — они отзовут диагноз сами. Хотя это маловероятный вариант, справедливости ради.

— А доступ к закрытой информации вы получите через ваши источники? — уточняю я.

— О чём вы, — ассистент улыбается. — Мы серьёзные люди. У приглашённых медицинских экспертов есть определённые права, сегодня отправляемся оформлять официальный доступ. Наше посольство уже направило соответствующую ноту. Технически всё, что требуется — получить код авторизации к единой базе.

— Спасибо, что внесли ясность, — благодарит моя напарница.

Ассистент достаёт из кожаного портфеля бумаги и протягивает их Ли Миньюэ:

— Необходим контракт, поставьте подпись с двух сторон.

Наблюдая, как спутница подписывает документы, я обдумываю нашу ситуацию и формулирую мысль, которая не даёт мне покоя:

— Не хочу показаться параноиком, но давайте проанализируем вслух. Южная Корея и экзотические страны вроде Узбекистана, Таджикистана, Туркменистана — на первый взгляд между ними нет ничего общего.

— Верно, — кивает ассистент.

— Но если копнуть глубже, выясняется, что во всех этих государствах реальную власть контролируют пятьдесят-семьдесят семейных кланов. В Корее их называют чёболями, в других странах иначе. Суть в том, что когда эти люди чувствуют угрозу своим интересам, страна перестаёт считаться с международным правом и договорами. Приоритетом становится защита элиты, даже если это вредит государству в целом.

Сато Хироши откидывается в кресле:.

— Я не студент политологии, но аналогия не совсем корректна. Если в странах, которые вы упомянули, действительно существует де-факто монархия — с наследственной передачей власти (давайте называть вещи своими именами) — то в Корее ситуация кардинально иная. За последние семьдесят лет практически все президенты этой страны, а их было тринадцать, либо оказались в тюрьме, либо были убиты, либо свергнуты собственным народом. И только одному удалось отработать полный срок без скандалов и мирно уйти на пенсию.

— Возможно, вы правы. Я задал вопрос потому, что у нас в Китае всё-таки существует определённый порядок в подобных делах. По крайней мере, за предпринимательскую деятельность людей не упрятывают в психиатрические лечебницы.

— А по партийной линии? — с многозначительной усмешкой интересуется японец.

— Это другая история. Партия — «служители Бога», аналог его земных наместников. На священное покушаться недопустимо. Но сейчас мы обсуждаем исключительно бизнес.

— Жизненного опыта вам ещё не хватает, прошу простить мою прямоту. Есть фильм конца восьмидесятых, вы его вряд ли смотрели.

Я подбираюсь.

— В нём есть эпизод, где главный герой сталкивается с религиозной сектой. У них завязывается теологический спор, главный герой произносит весьма показательный монолог. Я полностью разделяю эту точку зрения.

— Процитируете?

Сато Хироши прикрывает глаза, затем произносит с театральной выразительностью:

— «Ты веришь в своего Бога? Но он слаб и беспомощен. Мой бог сильнее. Перед ним склоняются все без исключения: президенты и нищие, умные и глупые, народы и государства. Он решает, кто будет жить, а кто умрёт. Твой бог проиграл, потому что мой — реальный и осязаемый!». Дальше сектант удивлённо спрашивает, о каком боге говорит главный герой.

Улыбаюсь, потупив взгляд:

— «Мой бог — это доллар Соединенных Штатов Америки», монолог Джекки Чана, «ДОСПЕХИ БОГА». Дальше он достаёт из кармана один доллар и показывает его оппонентам.

— Тоже смотрели? Здорово. В стране, где мы сейчас находимся, эти правила работают безотказно.

Его слова заставляют меня задуматься.

— Вас не пугает, что о нашем присутствии могли доложить заинтересованным лицам? В Китае подобное уже происходило. Давайте будем честными: я подозреваю, что второй дядя Ли Миньюэ имел или имеет интимные отношения с женой первого. Личная компонента в этом деле определённо присутствует.

Мне мгновенно прилетает звонкая пощёчина от напарницы.

— Как ты смеешь такое говорить! — возмущённо выкрикивает она.

Я спокойно смотрю на Ли Миньюэ, замечая подступающие к её глазам слёзы.

— Но ты же знаешь, что я прав. Именно поэтому ты так агрессивно реагируешь.

— У нас всегда была крепкая семья! Пусть иногда мы и не могли что-то поделить между собой, но… — напарница резко обрывает свою речь, шмыгает носом и виновато смотрит на Сато Хироши.

— На приёме у врача стесняться излишне, — спокойно замечает японец. — Считайте, что сейчас вы проходите медицинскую консультацию.

— Вы уверены, что сможете получить доступ к единому медреестру? — перехожу к следующему вопросу.

— Абсолютно, — отвечает Сато с холодной уверенностью. — Мы не бросам слов на ветер и знаем, как работает процедура. В действительности нет ничего сложного. Просто врачам необходимо лично явиться за допуском, дистанционно он