Товарищ "Чума"#11 - lanpirot
Подошедшие попрощаться к своему прародителю Глаша и Акулина, по очереди поцеловали его в холодный лоб, орошая горючими слезами его умиротворенное лицо. Не успев даже отойти в сторону, Глаша неожиданно сомлела, чуть не завалившись на покойного прародителя.
Я едва успел подхватить её на руки и усадить на каменную поминальную скамью, расположенную на соседней могиле. Через мгновение она открыла глаза, а на мой вопрос «что произошло?» сослалась на бессонную ночь, нервные потрясения и беременность.
— Сейчас всё нормально, милый, — успокоила она меня, и мы продолжили прощание с павшими.
Вольга Богданович, несмотря на свою нежизнь, выглядел сегодня особенно печальным. Его выцветшие мёртвые глаза, в своё время видевшие столько смертей и потерь, потускнели еще больше, как будто из них совсем ушло даже подобие жизни. Он положил на каждую могилу по горсти земли, взятой с самой древней могилы семейного кладбища, и прошептал слова, которые, возможно, были известны только ему.
— Земля к земле, пепел к пеплу, прах к праху! — пробасил напоследок отец Евлампий. — В надежде на воскресение к жизни вечной через Господа нашего Иисуса Христа. Ты взят от земли и должен снова стать ею. Иисус Христос воскресит тебя в День Страшного Суда. Он будет милостив к тебе на Страшном Суде и проведет тебя к вечной жизни в Царстве Божьем[1]…
[1] Текст традиционной заупокойной молитвы, которую обязательно читают над умершим католиком или протестантом. Но в данном контексте мне показалось уместным использовать её в устах отца Евлампия.
Глава 3
После панихиды, устроенной на кладбище отцом Евлампием, мы вернулись в особняк. Разрушенной оказалась только его центральная часть, а оба крыла — уцелели. Пескоройка уже принялась за восстановление разрушенного здания, но сколько оно продлится — известно только ей и Создателю.
Мы помянули ушедших героев на кухне, где дух-хранитель накрыл нам скромный стол. Да нам сейчас и немного надо — в живых осталось только пятеро: я, Глаша с Акулиной, отец Евлампий и капитан госбезопасности Фролов. Стыдно сказать, но о Лазаре Селивёрстовиче во всём этом кавардаке мы банально забыли.
Он первым встал на пути главного упыря и мгновенно был отправлен в полный нокаут. Затем его завалило обломками стены, но удачно — практически ничего не расплющив и не сломав. Так он и пролежал там, пока о нем не сообщили вампиры, которые и достали Фролова из-под завала.
Сил у меня практически не было — все они остались в отрезанной бороде Черномора. И как вынуть её оттуда, никто из нас не представлял. Поэтому подлечить товарища капитана удалось лишь самой малой толикой сил, которые я сумел собрать обычным способом — из окружающего эфира.
Так что на похоронах Лазарь Селиверстович не присутствовал — он крепко спал, погруженный в некое подобие комы с помощью зелья Глафиры Митрофановны. Вампиры тихо сидели в винном погребе, благоразумно стараясь не попадаться нам на глаза. И правильно делали, хоть мы и зачли им спасение Фролова.
После поминок я отправил моих девушек отдыхать — ночь была тяжелая, и они совершенно вымотались. Оставшись втроём с дедулей и отцом Евлампием, я спросил:
— Может мне кто-нибудь объяснить, почему так легко умерли трое одарённых? И весьма сильных, разменявших не одно столетие? Ведь насколько мне известно, без передачи проклятого дара их переход на «ту сторону» весьма затруднителен. Ведьмы не умирают «тихо и мирно»…
Я ведь прекрасно помнил, как отдавала концы старуха Акулина из моего будущего — дар противится смерти носителя, не даёт ему перейти грань между миром мёртвых и миром живых. Иногда одарённые, не подготовившие преемника могут мучиться неделями и месяцами, пока не отдадут концы.
— А в нашем случае, раз — и готово! — добил я до логического конца свою мысль. — Как-то не верится мне в такой вот исход, товарищи дорогие.
При слове «товарищи» отец Евлампий недовольно поморщился, но возражать не стал, ибо сам временами становился свидетелем мучений умирающих носителей темного дара. Однако, пока никаких предположений он не высказывал, прикидывая в уме вероятности подобного исхода. Я читал его мысли, но ничего путного ему в голову пока не приходило.
— Слушай, дед, — спросил я мертвеца, — а как с тобой быть? Ты же, вроде бы, умер, а от дара тоже не избавился?
— Ну-ну, как же, не избавился, — усмехнулся Вольга Богданович. — Честь по чести свой дар подготовленному преемнику перед смертью передал. А вот когда меня обратно «призвали», выдернув из сладкого вечного сна, так и обратно передали часть сил общего родового эгрегора.
Я сосредоточился, обдумывая его слова. Родовой эгрегор — это сложная энергетическая система, аккумулирующая опыт и силу всех поколений рода Перовских. Получается, Вольга Богданович не просто вернулся, но еще и получил дополнительную подпитку от предков, а не свой дар обратно.
— То есть, ты хочешь сказать, что у каждого из погибших была возможность передать свой дар? — уточнил я.
— Не просто возможность, — вмешался отец Евлампий, — а непреложный факт! Особенно для таких сильных носителей дара, как погибшие. Иначе, не отошли бы они так мирно.
Вольга Богданович кивнул:
— Правильно. И тот факт, что это произошло, а мы не заметили, говорит о чем-то странном…
И куда, интересно, делось сразу три ведьмовских дара? — спросил я. — Не могли же они просто «в воздух» улететь?
— Не, внучек, не могли! — Сразу отмел это предположение мёртвый старикан. — Защитный купол не пропустит такую энергию — он непроницаем! Блокирует истечение силы вовне напрочь!
Вот оно в чем дело! До меня наконец-то начало доходить, почему я во время схватки с упырём никак не мог призвать себе на помощь своего одноглазого братишку — Лихорук меня просто не слышал. Похоже, защитный купол рубит не только силу, но и любую магическую связь!
Повисло молчание. Каждый из нас понимал серьезность ситуации.
— А ведь есть способ проверить! — неожиданно произнёс отец Евлампий. — Ритуал обратной связи с умершими, прости Вседержитель за то, что я это предлагаю! — И священник истово перекрестился. — Я знаю, есть у вас, ведьмаков, такая метода.
Внезапно Вольга Богданович звонко хлопнул себя по колену:
— А ведь прав батюшка! Может получиться! Они ведь новопреставившиеся покойнички! На сорок дён
