Архитектор душ - Александр Вольт
Морозов-старший молчал. Он не был дураком, потому что дураки никогда не смогут поддерживать бизнес длительный промежуток времени.
Я видел, как мышцы на лице Морозова-старшего подрагивают от бури эмоций. Кажется, он понимал, что в моих словах есть логика, но принять ее мешала отцовская ярость от того, что его дочь живет в доме такого человека, как я. Он смотрел то на меня, то на Лидию, и я видел, как в нем борются гнев и растерянность.
— Господин Морозов, — сказал я спокойно, словно не замечая нависшей в воздухе угрозы. — Я вижу, вам нужно поговорить с дочерью. Это семейное дело, и я не буду вам мешать.
Я демонстративно наклонился, взял два пакета, которые стояли на земле, и кивнул в сторону скамейки под старым каштаном.
— Я пока отнесу вещи в дом. Поговорите.
Я развернулся и медленно пошел к крыльцу, мимо застывшей Алисы, которая выглядела как испуганный олененок. Я не уходил. Я создавал им пространство, делая вид, что уношу в дом пакеты, но сам все прекрасно слышал.
— Ты хоть понимаешь, как это выглядит⁈ — голос Морозова был сдавленным от ярости. — После всего, что случилось, после смерти Артура… ты в доме этого человека! С вещами!
— Это просто работа, папа, — голос Лидии дрожал, но она старалась держаться. — После смерти Артура мне нужно сократить расходы, и я выбрала самый оптимальный вариант. Мне придется здесь жить какое-то время, — сказала она.
— Жить⁈ У тебя есть дом! Был! Пока ты не променяла его на этого… простолюдина! А теперь что? Решила опуститься еще ниже⁈
— Ты хотел, чтобы я ушла? Я ушла! — выкрикнула она. — Ты устроил мне публичный скандал на площади, ты отрекся от меня! Чего ты теперь хочешь⁈
Их голоса становились все громче, переходя на крик. Эмоциональный пар выходил из котла. Судя по снова нависшей тишине — пора было действовать. Я оставил пакеты и, спустившись с крыльца, вернулся к ним. Они замолчали, тяжело дыша и глядя друг на друга с болью в глазах.
— Господин Морозов, — сказал я примирительным, но твердым тоном. — Я понимаю ваши опасения. Давайте не будем решать такие вопросы на улице. Прошу вас, пройдите в дом. Я лично покажу вам, где именно будет жить ваша дочь, и вы сами убедитесь, что все более чем пристойно.
Он недоверчиво посмотрел на меня, потому что приглашение было неожиданным ходом. Он колебался.
— Прошу, — повторил я, открывая дверь шире.
Скрипнув зубами, он прошел мимо меня, пройдя через двор по тропинке и, поднявшись по лестнице, вошел в холл. Я пропустил Лидию и закрыл дверь, отсекая звуки вечернего города.
— Как я уже сказал, — продолжил я, когда мы оказались в холле, — я предложил вашей дочери и Алисе Бенуа арендовать у меня первый этаж. Мой дом огромен, и эта его часть пустует. Там есть свои спальни, кухня и ванная. Они будут жить совершенно автономно от меня, так как сам я живу на втором. Пройдемте, я покажу.
Мои действия были красноречивее слов. Я не просто описывал, я показывал. Вот граница — лестница наверх. Вот их территория. Вот моя. Это не совместное проживание, это соседство под одной крышей.
Правда, тот факт, что полноценная ванная комната была только одна, а у меня только умывальник и ватерклозет, и находилась она как раз на первом этаже, ему знать было необязательно. Я вел его по комнатам, демонстрируя полное разделение пространств.
Вот гостевая комната Лидии, мы прошли мимо. Вот комната Алисы. У каждого свои квадратные метры.
— К тому же вы всегда будете знать, где она находится, и можете позвонить либо на стационарный, либо на мой мобильный.
Он замер. Этот последний аргумент попал точно в его отцовский страх, который был сильнее гордыни. Да, господин Морозов сколько угодно мог кричать и ругаться на свою дочь, но она оставалась его наследницей и единственным потомком.
И именно поэтому он психовал, что единственное чадо не слушалось и шло против папенькиного слова. Хотя, если вникать, Лидия была уже взрослым человеком, который давно способен принимать собственные решения.
Но об это я говорить не стал.
Морозов молчал с минуту, тяжело дыша. Затем он в последний раз окинул меня ледяным взглядом.
— Проводите меня, — сказал он устало.
Мы вышли из дома, оставив девушек в помещении, после чего прошли к самому выходу и к его машине, где он у самой водительской двери остановился и сказал:
— Я буду следить за тобой, Громов. И если с моей дочерью хоть что-то случится… хоть волос с ее головы упадет…
Я выждал мгновение, давая ему закончить. Но он не продолжал.
— Евгений Олегович, — сказал я, выхватив наконец-то из памяти как его зовут. — Это не в моих интересах.
Он уже успел сесть в автомобиль, после чего закрыл дверь, завел двигатель и, открыв окно, посмотрел на меня. Долго. Пронзительно.
— Артуру ты тоже так сказал?
После этого он вывернул колеса, развернулся и уехал прочь.
Подхватив чемоданы Лидии, я захлопнул багажник и вошел обратно в дом и поставил их на пол. Девушка возмущаться на этот раз не стала. Мне показалось, что она вообще в данный момент плохо оценивала происходящее.
— Хоть ты и просила этого не делать, но я все же принес твои чемоданы, — сказал я, ставя их у лестницы. Я поднял руки в примирительном жесте. — Вещи не трогал.
— Да, спасибо, — ответила она как-то отстраненно, даже не посмотрев на меня.
Я прошел на кухню, где Алиса продолжала раскладывать продукты из пакетов. Я молча присоединился к ней, раскладывая мясо и молочные продукты по полкам пустого холодильника, а заморозку отправляя в морозильную камеру.
— Лидия, — обратился я, когда она вошла на кухню, все еще явно не придя в себя. Об этом говорило ее отсутствующее выражение лица и рассеянный взгляд. Кажется, диалог с отцом довел ее до шока. — Ты в порядке?
Она посмотрела на меня, затем на Алису, и помассировала веки.
— Да… я… кажется, да. Где-то у
