Деревенщина в Пекине 4 - Крис Форд

— Но вряд ли получится юридически доказать, что именно эти люди стояли за конкретными кибератаками, — бормочет под нос Ян. — А если хакеры догадаются заблаговременно сменить документы и обзавестись совершенно новыми личностями?

— Их всё равно найдут. А дальше… был бы человек, а дело для него всегда найдётся, — философски разводит руками Лян Вэй. — Их не обязательно ловить за то преступление, которое они совершили — их вполне можно осудить за то, чего они в принципе не делали. В любом случае преступник окажется за решёткой на долгие годы. Деньги побеждают зло удивительно эффективно, и никогда правосудие не работает так безотказно в интересах реального потерпевшего, как когда процесс щедро финансируется каким-нибудь миллионом долларов.

— Схема, конечно, интересная, но если всё так относительно просто, почему сама биржа не займётся аналогичной деятельностью? Насколько понимаю, в сложившейся ситуации они вынуждены компенсировать ущерб из собственных средств и резервов инвесторов.

— Биржа была основана в Сингапуре, сейчас штаб-квартира находится в Дубае/ Найдите эти страны на политической карте мира и честно скажите, что у них есть по-настоящему сильного и влиятельного?

— Развитые финансы, международная торговля, инновационная экономика? — перечисляет сферы влияния чиновник.

— И больше ничего, — подтверждает консультант. — Вот скажите, чем конкретно Сингапур может угрожать Северной Корее или странам СНГ? Про Объединённые Арабские Эмираты я вообще молчу. Совсем другое дело, когда за украденными деньгами лично приедет полномочный представитель Китая, особенно высокопоставленный чиновник Центрального Комитета. У нашей страны подковерных возможностей и рычагов влияния несравнимо больше. Жизнь любому похитителю можно основательно испортить.

Ян Вэймин отводит взгляд в сторону и нервно постукивает указательным пальцем по полированной поверхности стола, ясно понимая, что собеседник прекрасно осведомлён о его истинной личности.

— У кого лучше развиты военно-оперативные и разведывательные возможности? — продолжает развивать мысль Лян Вэй. — У высокопоставленного китайского чиновника, за которым стоит вся государственная машина Китайской Народной Республики, или у дубайского нефтяного шейха? У них даже собственной армии нет — всего четыре миллиона населения.

— Я в таком геополитическом разрезе никогда не анализировал ситуацию, — признаётся Ян Вэймин, заметно меняясь в лице.

— Вторая, решающая часть борьбы с международной киберпреступностью происходит не в онлайне, а в реальности, — подчёркивает ключевую мысль консультант. — Когда ты сидишь через стол от похитителя, смотришь ему прямо в глаза и спокойно объясняешь, что пострадал полноправный гражданин Китайской Народной Республики — великой ядерной державы с двухмиллионной народно-освободительной армией. В устах китайского представителя любые угрозы личной безопасности звучат несоизмеримо более весомо и убедительно, чем аналогичные слова какого-нибудь дубайского миллионера.

— Полностью с вами согласен, — кивает Ян. — За Дубаем не стоит ничего, кроме нефтедолларов и туристического бизнеса.

— Вот именно, — удовлетворённо отмечает попадание в цель Лян Вэй. — Дубай принципиально не может рассчитывать на поддержку малоизвестных широкой публике, но чрезвычайно эффективных специальных подразделений китайской армии и спецслужб. Поэтому для начала я бы настоятельно посоветовал обратиться к руководству биржи, используя ваш реальный статус и полномочия — представьтесь им честно. Они не станут задавать лишних вопросов о происхождении средств вашей покойной тёти — это же не китайская налоговая служба. И попросите их предоставить исчерпывающую информацию о потенциальных похитителях в обмен на отказ от претензий к бирже.

— Вы даже не представляете, какую схему только что придумали! — с горящими глазами восклицает чиновник. — Если Китай действительно может вот так эффективно бороться с международной киберпреступностью — есть формальные законы, а есть реальная практическая эффективность. И да, такие мощные оперативные ресурсы, как у нашей страны, имеются у очень немногих государств мира. Во всех смыслах этого слова. Лояльных китайских граждан по всему миру действительно полно. Возможно, подобным влиянием мог бы похвастаться ещё Израиль.

— Но есть существенная разница — их население составляет всего десять миллионов человек, а у нас полтора миллиарда. Чего только стоит наш географический потенциал и возможности.

— Вы, подобно Ван Мин Тао, поражаете меня нестандартностью и глубиной своих идей, — искренне восхищается собеседник.

— Поэтому мы с Ван Мин Тао и планируем сотрудничать — как генераторы идей мы действительно неплохо дополняем друг друга. На вашем месте я бы параллельно начал процедуру вступления в наследство через официальные каналы — всё равно по закону необходимо ждать полгода, пока все потенциальные наследники заявят о своих правах. Такова установленная юридическая процедура.

— Разумно. Лучше поработать сразу по двум возможным сценариям развития событий.

— Параллельно активно занимайтесь возвращением одиннадцати миллионов долларов. Необходимо выйти напрямую на конкретных преступников, и с вашими административными ресурсами это вполне реализуемая задача. Деньги в современном мире есть у многих, а вот у кого ещё имеется в распоряжении двухмиллионная армия Китая? Больше практически ни у кого в мире. С этих геополитических позиций я бы и выстраивал весь переговорный процесс.

Лицо чиновника приобретает откровенно озадаченное выражение. Он не ожидал, что сидящий перед ним молодой человек окажется настолько хорошо осведомлённым в вопросах международной дипломатии.

— Тем более ни для кого не является секретом тот факт, что в Соединённых Штатах жёсткое антикоррупционное законодательство категорически запрещает американским компаниям и чиновникам давать взятки тем же перуанским или африканским должностным лицам и прокурорам, — продолжает консультант. — А в нашей стране ситуация кардинально противоположная — третий секретарь китайского посольства в Корее лично доставляла благодарственные конверты влиятельным местным фигурам.

— Откуда вы всё знаете?

— Я получаю образование в одном из ведущих университетов Азии, на факультете политологии. Тема международной киберпреступности и методов борьбы с ней изучается на четвёртом курсе, мне пока академически рановато до этого материала, но я много читаю дополнительной литературы и активно участвую в совместных университетских чатах, где старшекурсники делятся информацией.

— Вот так открыто?

— А почему бы и нет? — пожимает плечами студент. — Да, тематика предназначена для служебного пользования, но среди участников чата нет случайных людей — ни обычных студентов, ни иностранцев, ни дураков. В закрытой группе есть выпускники, которые уже работают в профильных государственных структурах, включая преподавателей спецкурсов. Они регулярно делятся экспертными мнениями и рассуждают о различных стратегиях. Именно для подобного обмена опытом университетский чат и существует.

— Понятно, теперь ситуация проясняется, — кивает с пониманием Ян. — А что делать в том случае, если руководство ByBit откажется разглашать информацию?

— Не думаю, что у них есть разумные основания что-либо от вас скрывать. К тому же им будет экономически выгодно, если вы самостоятельно урегулируете весь вопрос с минимальными издержками