Товарищ "Чума"#11 - lanpirot
— Ну что, полезем? — Белиал усмехнулся, хватаясь за мокрые костяшки ступеней.
Я кивнул и последовал за ним. Лестница поскрипывала под нашим весом, но легко его держала. Обернувшись, я увидел, как Харон отталкивается веслом от борта корабля. Кимбий Перевозчика медленно отплывал, оставляя за собой лишь лёгкий след на воде.
— Прощай, перевозчик, — пробормотал я. — Думаю, ещё увидимся… и не раз…
Но Харон уже исчез со своей лодкой, будто его никогда и не существовало. Лишь слабый отголосок плещущейся воды под его веслом ещё какое-то время висел в воздухе.
Когда с помощью мертвецов-матросов я вылез на палубу, Белиал уже стоял у грот-мачты, а его пальцы сжимали просмоленный канат. Он смотрел вслед исчезнувшей лодки Харона. Ветер внезапно усилился, наполняя паруса Нагльфара солёным дыханием моря. Корабль дрогнул, словно пробуждаясь, и медленно, почти нехотя, начал набирать ход.
* * *
Туман висел над водой плотной пеленой, словно сама ночь решила опуститься на море. Капитан-лейтенант Гюнтер Фолькнер, командир малой подводной лодки «U-23»[2]30-ой флотилии подводных лодок кригсмарине[3], стоял в тесной рубке, склонившись над картой. Война в Крыму шла полным ходом, но здесь, в проливе, пока было тихо — слишком мелко для крупных судов, как и слишком опасно для больших подлодок.
— Herr Kaleu[4]! — раздался резкий голос вахтенного офицера. — Наблюдатель докладывает — парусник по правому борту!
Фолькнер нахмурился.
— Какой ещё парусник? Откуда? Чей?
— Не могу знать, Herr Kaleu! — отозвался вахтенный. — Наблюдатель передает, что судно неизвестной конструкции
Капитан отодвинул карту и поднялся к перископу. Лодка мерно покачивалась на волнах, но вскоре в окуляре проступили очертания высокого черного корабля со странными парусами, будто сшитыми из кожаных лоскутов. Его корпус был словно вытесан из почерневшего от времени дуба, а на носу красовалась зловещая фигура — оскаленная драконья голова с горящими огнем глазницами.
Фолкнер судорожно сжал рукояти перископа, ощущая холодный пот на ладонях. Его лодка патрулировала акваторию Крыма, выслеживая советские транспорты, но сейчас перед ним было нечто… невозможное.
— Mein Gott… — прошептал капитан, не поверив собственным глазам.
— Капитан… что это? — старший помощник Шульц стоял рядом, тоже бледный как мел — он уже успел взглянуть в окуляр перископа, как и другие члены команды.
Фолкнер не ответил. Его взгляд скользнул по палубе призрачного корабля — и сердце сжалось. Там двигались люди… Но это были не люди… Вернее, не совсем люди, или уже не люди…
Судно шло против ветра, но паруса его были надуты, словно подчиняясь невидимой потусторонней силе. На палубе мелькали фигуры — но не живых матросов, а… мертвецов, истлевших и иссохших до состояния скелетов. Они двигались в странном, рваном ритме, как не двигаются живые люди.
— Это… невозможно… — пробормотал капитан.
— Летучий голландец… — прошептал за его спиной кто-то из команды.
Фолькнер почувствовал, как по спине пробежал холодок. Он не верил в сказки, но то, что он видел, не поддавалось обычной логике. Мертвецы (а это были они, Фолкнер прекрасно их разглядел) деловито копошились на палубе, словно муравьи в разворошенном муравейнике. Одни тянули канаты высохшими костяными пальцами, лишенными кожи, ловко ползали по реям, поправляя снасти. А в их пустых глазницах жила настоящая Тьма.
Один из них, высокий и костлявый, что стоял на капитанском мостике рядом со странным бородатым коротышкой у штурвала (пока единственным, кто больше всего был похож на живого), вдруг резко повернул голову и взглянул «пустыми» глазищами прямо в перископ, словно заглянув в самую душу Фолкнера, а затем указал рукой на расположение подводной лодки.
— Они что… нас видят⁈ — ахнул капитан, резко одернувшись от окуляра. Его сердце суматошно колотилось, едва не выскакивая из груди. Он следка сдвинулся, уступив место у перископа старшему помощнику.
— Так точно — судно меняет курс! — ошарашенно произнёс старпом, наблюдая, как «Летучий Голландец» летит к ним на всех парусах.
— Боевая тревога! — резко скомандовал капитан. — Готовить торпеды!
— Herr Kaleu, вы серьёзно? Это же…
— Я сказал — приготовиться к атаке! — рявкнул Фолькнер. — Голландец это, или нет — мы сейчас и проверим…
— Ziel erfasst (Цель обнаружена)! — Расторопная команда зарядила торпедные аппараты, и экипаж замер в ожидании дальнейших приказов капитана.
— Feuer! — Торпеда вырвалась из аппарата с глухим бульканьем и, оставляя за собой пузырчатый след, стремительно понеслась к пугающему команду паруснику.
[1] Пневма (πνεῦμα) — буквально «дыхание», «дух». В ранней греческой философии (например, у Анаксимена) пневма — это жизненная сила, сходная с воздухом, но одушевлённая. Наиболее близкий аналог, подобный пране в йоге. У стоиков пневма — это тонкая огненно-воздушная субстанция, пронизывающая весь космос и оживляющая тело. В медицине (Гиппократ, Гален) пневма циркулирует в организме, поддерживая жизнь.
[2] Подводные лодки типа II — малые дизельные подводные лодки Германии. Лодки предназначались в первую очередь для патрулирования прибрежных вод, а применялись как для боевых действий, в том числе и в открытом море, так и для обучения подводников.
[3] 30-я флотилия подводных лодок кригсмарине — подразделение военно-морского флота нацистской Германии, действовавшее на Чёрном море против Черноморского флота ВМФ СССР в 1942 — сентябре 1944 года. Было укомплектовано 6 подводными лодками типа IIB, доставленными в Румынию по Дунаю.
[4] Herr Kaleu — это «господин каплей». Можно ещё Kaleun, кому как нравится. Ka — это Kapitän, leu — Leutnant. Немецкое сокращённое от «капитан-лейтенант». Однако, в отличие от нашего «каплея», почти официальное: «Hebe das Periskop an!» — «Jawohl, Herr Kaleu!»
Глава 20
Фолкнер неотрывно следил за торпедой через перископ, его пальцы впились в рукояти так, что побелели суставы.
— Попадание! — сообщил командир торпедной группы.
Но Фолкнер уже и сам это видел. Глухой взрыв разорвал воду, подняв столб пены, брызг и огня. Капитан ждал, что высокий черный парусник накренится, разломится, исчезнет в пучине… но ничего не произошло.
Корабль даже не дрогнул. Будто торпеда взорвалась где-то рядом и не задела эту чёртову посудину. Правда, была одна странность, которую заметил капитан — перед самым попаданием у «Летучего Голландца» вместо пробоины в борту возникло мерцающее зеленоватое сияние, словно торпеда ударила не в дерево, а в некую невидимую преграду.
Но Фолкнер списал этот необычный феномен на солнечный блик. Однако, похоже, это
