Архитектор душ - Александр Вольт
Спустя минут пятнадцать в кабинет не спеша зашли Игорь и Андрей и замерли на пороге.
— Господин Громов…
— Добрый день, сударь…
Их лица выражали явное недоумение. Похоже, опаздывать на работу у них было такой же нормой, как и уходить пораньше, раз руководитель занимался своими делами.
— Вы опоздали, — констатировал я факт.
— Нууу…
— Эээ…
— Вычту из премиальных.
— Да за что⁈ — тут же выпалил Игорь. На его лице виднелось неприкрытое разочарование.
Я не могу сказать, что меня вывернуло от такой наглости, но если бы это был мой подчиненный в моем прошлом мире, то в ближайшее время он был бы уволен. Нет, я не был сатрапом, как начальник, потому что и подчиненных у меня не было, но я никогда не позволял себе опаздывать на работу даже в самых экстренных ситуациях. А здесь это, казалось, было в порядке нормы.
— Ты серьезно? — спросил я, слегка опустив голову. — Ты еще спрашиваешь, за что я тебя штрафую? Ты приперся на работу, опоздав на пятнадцать минут, и, судя по всему, совершенно не ожидал меня тут увидеть. Прозекторская напоминала скотобойню, патологоанатома выдернули пьяного на работу вместо того чтоб отвезти в больницу и привести в чувство. Устроили бардак.
— Господин Громов, — подала голос Лизавета.
Я перевел на нее взгляд.
— Внимательно слушаю.
Она провела языком по зубам, явно подбирая слова.
— К сожалению, мы, как ваши ассистенты, не обладаем таким гибким умом, как вы, а также способностью контролировать ситуацию и держать все в узде. И за время вашей занятости служба немного пришла в упадок. Но это не значит, что нас нужно штрафовать. Мы обязуемся вернуться в норму и следовать вашим указаниям.
Хм. Я слегка прищурил глаза. Своих в обиду не дает, значит. Даже таких раздолбаев.
— Лизавета, я не говорил, что вычту из твоей премии. Ты пришла на пять минут раньше. Но если уж ты так печешься о своих коллегах, то, так уж и быть… — я увидел, как Игорь и Андрей на секунду расслабились. — Я вычту у вас троих, чтобы было равноправно.
Она недовольно засопела.
— Как скажете, господин коронер. Могу я чем-то еще помочь?
— У тебя нет на сегодня дел? — уточнил я, скосив глаза на огромную кипу папок на моем столе. Я наугад взял верхнюю папку, открыл ее. Внутри протокол дознания, фотографии с места происшествия и вердикт, выведенный знакомым почерком: «Несчастный случай». Открыл вторую — то же самое. Третью — «Самоубийство». Это были, скорее всего, те самые последние дела, за которые Громов активно брал взятки и закрывал кое-как. Целая гора грязного белья.
— На данный момент нет, — сказала она, явно уловив мой взгляд.
— Тогда бери эти собранные бумаги, распредели поровну между Андреем, собой и Игорем, и рассортируйте их по архиву в правильном порядке. Я проверю.
Лидия и Алиса молча взяли бланки. Я наблюдал за ними краем глаза. Их поведение было диаметрально противоположным. Лидия читала каждую строчку, каждое примечание мелким шрифтом, прежде чем начать выводить буквы. Алиса же наоборот писала быстро, размашисто, с легкой небрежностью, и, закончив, откинулась на спинку стула, уставившись в потолок.
Лидия закончила последней. Она аккуратно положила ручку рядом с бланком и, выдержав паузу, легонько, но настойчиво пнула меня носком туфли под столом. Я поднял на нее вопросительный взгляд. Она глазами, в которых читалась неприкрытая тревога, указала на дверь.
Я молча встал и вышел в коридор. Она последовала за мной, плотно притворив за собой дверь.
— Громов, я не могу устроиться к тебе на работу, — прошептала она, едва мы остались одни.
— Ты соизволила мне об этом сказать уже тогда, когда мы приехали в офис? Серьезно? Мы могли это все обсудить еще вчера или сегодня утром, пока ждали Петровича, — я вздохнул, помассировав веки. — Почему?
— Почему? — ее шепот был полон возмущения и той тревоги, что была видна в глазах. — Если мой отец узнает, что я работаю… у тебя… это будет полный ужас! Он снова учинит скандал! Мне и так с прошлого раза до сих пор кошмары снятся.
— Не вижу в этом проблемы, — пожал я плечами. — Ну, поистерит немножко, поразмахивает руками. Что он может еще сделать такого, чего ты от него не ожидаешь?
Для меня, человека, который провел годы, наблюдая за горем и яростью родственников в моргах и залах прощания, ее страх перед «скандалом» казался почти детским. Крики, слезы, обвинения, припадки — все это было не более чем предсказуемой биохимической реакцией на стресс. Всплеск адреналина и кортизола. У любой истерики есть свой пик и неизбежный спад. Это просто шум. Громко, неприятно, но совершенно не смертельно. Сталкиваться с людьми в состоянии аффекта было частью моей работы. Ничего невероятного в этом нет.
— Ты не знаешь моего отца! — выпалила она громче чем следовало, и тут же постаралась сама себя осадить.
— Это будет чудесный повод познакомиться, — сказал я, глядя на нее серьезно, но затем смягчился. Уголки моих губ дрогнули в подобии улыбки. — Лидия, я все понимаю. Но как бы это сейчас ни звучало, попробуй мне хоть немного доверять. Хоть самую малость. У нас ситуация и без того хреновая. И, что-то мне подсказывает, что скандал твоего папеньки это наименьшая из всех возможных на данный момент проблем.
— Да, — согласилась Лидия. — Но он может добавить этих самых проблем, которых, как ты заметил, и без того вагон и маленькая тележка.
— Тогда мы будем разбирать этот вагон с тележкой поэтапно, — я сделал паузу. — Лидия, нам сейчас очень важно, чтобы ты поступила ко мне на работу. Ты умная женщина, поэтому подумай сама, как иначе ты можешь объяснить своим друзьям из высшего круга, которые точно начнут задавать вопросы, своим знакомым и всем-всем-всем, — я понизил голос, — почему ты таскаешься с Громовым. И ни одного разумного аргумента у тебя не будет. Это, — я кивнул головой в сторону кабинета и заявления, — единственный вариант. Тем более тебе осталось поставить только подпись.
На ее лице отразилась целая буря эмоций. Она на мгновение прикусила губу, ее взгляд метался по пустому коридору. Я видел, как в ней борются страх, гордость и
