Архитектор душ - Александр Вольт
С другой стороны, как только я освоюсь в городе, то мне необходимо будет приобрести автомобиль. К слову, очень странно, что у Громова не было своей машины. Для такого видного человека, как он — прям упущение. Может, продал, когда понадобились деньги на его оккультные изыскания?
В любом случае план на завтра ясен. Едем на работу, официально оформляем девчонок как ассистенток и разбираемся с тем, что там накопилось. А накопилось, я так подозреваю, многое.
Я проснулся рано. Солнце еще не успело подняться над горизонтом, но спать больше не хотелось.
Пройдя в собственную уборную, я нашел на полке станок и, намылив щеки остатками мыла, тщательно побрился, оставив густую бородку, переходящую в усы. Затем умылся холодной водой, что моментально прогнало остатки сна. Взгляд упал на зубную щетку в стакане. Чужая. Вернее моя, но ее состояние не вызывало никаких приятных эмоций. Я на мгновение замер, но, поборов легкое отвращение, все же почистил зубы.
Необходимо будет заехать в магазин и купить бытовых принадлежностей. На слуг пока явно нет лишних денег. И в парикмахерскую тоже зайти было бы неплохо.
Одевшись в чистый деловой костюм, который нашел в шкафу, я спустился в главный холл. Девушек еще не было.
— Дамы? — позвал я. В ответ — тишина. Я позвал снова, уже громче: — Дамы!
Наверху послышался скрип одной из дверей.
— Да что ты орешь так? Семь утра, Громов! — донесся до меня сонный, раздраженный голос Алисы.
— Нам на работу к девяти. Подъем! — скомандовал я.
— На какую работу, — закапризничала она. — Я такой сон видела…
— Я понять не могу, ты на верфи чем занималась? Груши околачивала?
Она проворчала что-то в ответ и с силой хлопнула дверью.
Примерно через десять минут они обе вышли из своих комнат. Тот факт, что они все же выбрали себе по спальне, а не остались в холле, не мог не радовать. Девушки успели привести себя в порядок, но выглядели сонными и недовольными.
— Нам нужны вещи, — первой подала голос Лидия. — Зубные щетки. Расчески. Все остальное.
— Разберемся, — отрезал я. — Пока что надо позавтракать и добраться до офиса.
Я набрал номер Аркадия Петровича. Он ответил почти сразу и пообещал быть через двадцать минут. За это время девушки окончательно привели свои волосы в порядок одной доступной расческой и снова посетовали, что им еще нужны их макияжные инструменты.
— Зачем оно вам? — поинтересовался я. — Вы и без тушей, помад и пудры хорошо выглядите.
— Спасибо за самый неуклюжий комплимент в моей жизни, но, Громов, я смотрю, что ты щеки побрил, — обратила внимание Лидия.
— И?
— Что и? А я хочу подвести глаза. Я не имею на это права? — она скрестила руки под грудью. — И наконец-то хочу нормально переодеться, а не менять два платья, одно из которых полная безвкусица.
Я махнул рукой.
— Заедем к тебе домой, и соберешь все тебе необходимое барахло.
— Собиёс фсё тибе ниабхадимае балахло, — перековеркала она меня. — Лишь бы твои слова снова не разошлись с делом.
— Мне кажется, что последнее время таких прецедентов не было, — заметил я спокойно, поглядывая на часы на экране смартфона.
— Ни одно из твоих добрых — в кавычках — дел не оправдывает тебя в моих глазах.
— Все, не гунди. Я прекрасно понял, что ты ко мне испытываешь. Попробуй добавить других эмоций, эти уже приелись.
Она фыркнула и закатила глаза.
— Алиса, тебе тоже надо?
— Ухху, — она зевнула. Судя по виду Бенуа, в данный момент этот диалог интересовал ее меньше всего.
Микроавтобус Петровича прибыл точно в срок. Всю дорогу до центра города мы ехали в тишине. На полпути я попросил водителя остановиться у небольшой кофейни, фасад которой был увит плющом.
Мы сели за маленький столик у окна. Запах свежесваренного кофе и выпечки был почти целебным. Я заказал себе двойной эспрессо и яичницу с беконом. Девушки, немного поколебавшись, выбрали себе по капучино и круассану. Впервые за все это время мы сидели почти как нормальные люди. Никто не спорил и не язвил. Мы просто молча ели, наслаждаясь коротким моментом покоя.
Как три, прости господи, коллеги. Ну или магических калеки.
После завтрака мы вновь погрузились в микроавтобус и двинулись на работу.
Здание Коронерской службы разительно отличалось от прозекторской. Это было крепкое трехэтажное здание из желтого кирпича, построенное, судя по всему, еще в начале прошлого века.
Большие окна, тяжелая дубовая дверь с начищенной медной ручкой, которую давно бы поменять на металлопластик. Рядом с дверью висела табличка, на которой изящным дореформенным шрифтом было выведено: «КОРОНЕРСКАЯ СЛУЖБА. ФЕОДОСіЙСКіЙ УѢЗДЪ».
Я толкнул дверь и вошел внутрь, пропустив девушек вперед. Нас встретил запах старой бумаги, слабого кофе и казенной тишины. За стойкой ресепшена дремал сонный охранник. Я осмотрелся по сторонам.
Память, эта хитрая стерва, снова решила подложить свинью — я точно помнил куда нам надо ехать, но… совершенно не помнил этаж и кабинет.
* * *
Тот вечер в таверне «Морской Еж» был для Алисы почти родной стихией. Запах дерева, пролитого пива и жареного мяса, громкие голоса, грубые, но честные лица — все это было ей знакомо и понятно. Она выросла на верфи, среди портовых рабочих и моряков.
Она знала, что их шутки бывают сальными, а кулаки тяжелыми, но за показной грубостью часто скрывалась простая и понятная душа. Ее это не пугало. И, конечно, Алиса знала, что в таких местах часто бывают драки. Но она никак не ожидала, что в центре потасовки окажется Громов.
Когда тот моряк схватил Лидию, Алиса попыталась помочь аристократке, и делала это на понятном для моряка языке. К сожалению, никакого эффекта ее слова не возымели.
Но потом вмешался Громов. Это удивило Алису. А затем началась потасовка, которая напугала Бенуа. Было в этом что-то неправильное, когда толпа собралась навалиться на одного.
Да, он был подонком, но даже у таких есть право на честный бой. Чувство справедливости заставило ее схватить стул и опустить его на спину здоровяка. Безрезультатно.
Вмешательство дварфа с ружьем оказалось куда более действенным.
После ужина они добрались домой, где Громов продолжал вести себя странно. Он оказывал им… адекватное… внимание. Прямо как обычным гостям. Напоил вином, дал принять душ, настоял на том, чтобы они выбрали себе комнаты.
Старый Громов
