Архитектор душ - Александр Вольт

— Ты сведешь меня в могилу, Громов. Прямо к моему Артуру.

— Не торопи события, — только и сказал я. — Все, можем идти обратно в кабинет?

Я открыл дверь кабинета, пропустил девушку внутрь и зашел следом. Лизавета снова бросила на меня недовольный взгляд. Я сел за стол и почувствовал, как в кармане вибрирует телефон.

Достав его, я посмотрел на экран. Во всплывшем пуш-уведомлении на меня смотрела Лизавета — не та, что сейчас сидела в строгом костюме, а другая. С профессиональным вечерним макияжем, подчеркивающим глаза, и в откровенно-вызывающем платье —, явно с какого-нибудь закрытого раута. Фотография была сделана в полумраке, и ее взгляд на снимке был прямым и дерзким.

А под фото короткое сообщение:

Что это было?

Я поднял на нее глаза. Она вскинула бровь в немом вопросе, который фактически дублировал ее сообщение.

Я ввел пин-код и открыл мессенджер с не самым оригинальным, но довольно красноречивым названием «ИМПЕРГРАММ» и быстро напечатал в ответ:

О чем ты?

Сообщение от нее пришло почти мгновенно.

О чем вы шушукались? Что ты скрываешь, Громов?

Я вспомнил, как Лизавета еще в прозекторской задела Лидию на тему ее отца. Это был самый простой и правдоподобный ответ.

Опасается скандалов.

С кем? С Морозовым-старшим? Оооо, даааа. Уже представляю, что он устроит, когда ему расскажут, где шляется его доченька, и куда пошла работать.

Не понимаю причину такой реакции. У нас тут не бордель.

На экране появилось «Ахахахахаха» и ряд ржущих смайликов. Я и вправду услышал, как Лизавета, сидевшая за своим столом, тихо хмыкнула. Следом пришло еще одно сообщение.

Уж лучше в бордель.

После этого зеленый значок «онлайна» возле ее фотографии погас.

Интересная порция информации. Да, я помнил из вычитанных слухов, что Морозов-старший поскандалил с дочерью из-за того, что она выбрала себе в женихи не самого аристократичного мужчину. В моей голове это тяжело укладывалось, потому что сам-то я был лишен подобных предрассудков, или, как бы правильнее сказать… привитых норм.

Классовое неравенство… аристократы и простолюдины. Вечная дилемма. Это напомнило мне мои институтские годы. У нас учились индусы, и они, вместо того чтобы держаться вместе, очень часто ходили порознь.

Как-то раз я спросил у одного: а почему так? А он и ответил: потому что мы из разных каст. Я из низшей, он из высшей. И если кто-то настучит об этом на родину — плохо будет обоим. Но тому, кто выше, плохо вдвойне.

Что ж, как я и сказал, слона будем есть по кусочкам.

В тишине кабинета раздался резкий, дребезжащий звонок стационарного телефона. Я посмотрел на него с недоумением. Зачем тут этот архаизм, когда есть мобильный и рабочие чаты в «Имперграмме»? А потом вспомнил, что и у меня дома тоже стоит такой аппарат.

Я потянулся и поднял трубку.

— Громов.

— Доброе утро, Виктор, — голос в трубке был женским и сухим, скорее всего секретарша.

— Здравствуйте.

— Зайдите, пожалуйста, к господину приставу в кабинет.

Короткая вспышка памяти. Прямо по коридору, крайняя правая дверь.

— Буду через три минуты.

Я положил трубку. Что может быть лучше, чем вызов к начальству с самого утра? Просто замечательно.

— Я к приставу, — огласил я для всех. — Сидите здесь, — это уже добавил своим новым помощницам.

Мысленно я прикинул расстояние. Прямо по коридору, крайняя правая дверь… метров тридцать из того что я видел. Пресловутые сто пятьдесят шагов мы не превысим, а значит, им обеим никуда бежать не придется. По крайней мере я на это надеялся. Но на всякий случай стоило подстраховаться.

Я поймал на себе два вопросительных взгляда.

— Если что, — добавил я тише, чтобы слышали только они, — уборная в конце коридора налево. Мало ли понадобится.

Лидия едва заметно кивнула, поняв намек. Алиса лишь пожала плечами. План был до идиотизма прост и настолько же ненадежен. Две девушки, бесцельно слоняющиеся по коридорам Коронерской службы, неминуемо вызовут вопросы. Но ничего лучше я пока придумать не мог.

Не дожидаясь их возражений, я поправил пиджак и вышел из кабинета.

Шагая к кабинету пристава, я про себя считал шаги. Вышло в итоге сорок один, что, в целом, погоды не делало. Я постучал.

Дверь вела в небольшую приемную. За столом из светлого дерева сидела секретарша — ухоженная русоволосая женщина лет тридцати. Легкий макияж подчеркивал ее естественную красоту, а в аккуратных очках в тонкой позолоченной оправе отражался свет монитора.

Она подняла на меня взгляд, когда я вошел.

— Коронер Громов.

Она едва заметно улыбнулась.

— Да, Виктор Андреевич. Проходите, пристав вас уже ждет, — она кивнула в сторону двери за ее спиной.

Я подошел к двери и коротко постучал.

— Войдите, — раздался усталый голос.

Я открыл дверь и вошел внутрь. За массивным столом сидел мужчина лет пятидесяти. Седина давно посеребрила его виски, а вокруг глаз залегли глубокие морщины. Все его лицо выражало вселенскую усталость, которую не мог скрыть даже идеально скроенный деловой костюм из темного материала, сшитый, очевидно, на заказ.

— Проходи, Виктор.

Я вошел внутрь, прикрыв дверь.

— Присаживайся.

Я сделал то, что он просил.

— Я получил отчет о последнем деле, — сказал он, глядя на меня. — Мудрое решение с твоей стороны.

— Вы про Улину? — уточнил я.

— Да. Учитывая, что эльфы находятся под покровительством Императора, сомневаюсь, что ему бы понравилось, если бы мы подали отчет в имперскую канцелярию о «несчастном случае» или «самоубийстве». Слишком много такого было в самом начале, и, как тебе известно, ни один из этих случаев не проходит мимо столичных служб, которые всячески стараются избегать подобных резонансных дел.

— Что вы имеете в виду? — уточнил я. Пристав тяжело вздохнул.

— Виктор, ты как первый день. Помнишь, как пару лет назад в Джанкое избили до полусмерти эльфа? Местные говорили, что он косо смотрел на официанток в их кабаке.

Я кивнул, хотя ничего такого не помнил.

— Туда потом прислали столичных, и они начали наводить шороху по всем фронтам. И если бы это дело попало на стол дальше с пометкой «самоубийство» или «несчастный случай», то сюда тот же час приехали бы с проверками. А я, почитав твой отчет, могу сказать, что они бы явно не обрадовались, если бы