Дух экстаза (СИ) - Greko

— Их спугнули люди Отиса, — заключил Жириновский, вытирая окровавленные руки о пиджак хозяина мебелирашки в Догтауне.

— Похоже на то, — согласился я. — Время не ждет! Попробуем их перехватить на вокзале.

Успели к самому отходу поезда.

— Один человек! — загородил нам вход в вагон чернокожий стюарт — принеси-подай, почисть ботинки или подмети.[4] — Можете дальше по вагонам не искать свободных мест: все переполнено.

— Что будем делать? — обратился я к своей группе.

— Какая задача в итоге? — тут же откликнулся Жириновский.

— Наказать, чтобы не повадно стало к нам соваться.

— Василий Петрович, вы хотите нас превратить в костоломов?

Только крякнул в ответ.

Переломать кости? А что, неплохая идея! Отчего же не отправить послание на Восточное побережье: кто к нам с мечом придёт, тот костей не соберет?

Подпоручик все понял по моему лицу.

— Мы — пас, Баз. Договор был о другом.

Я кивнул.

— Отправляйтесь в «Берлогу» и бдите. Не исключен вариант ошибки. Что касается вас, братья Блюм, вы со мной?

— Босс, тебе с кончиками усов соображалку отчекрыжили?

— Ок, остаетесь на вокзале. Высматриваете макаронников, дежурите у телеграфа — я буду слать сообщения с каждой крупной станции. Завтра садитесь на утренний поезд № 4 и двигаете вслед за мной. Конечная точка маршрута — Чикаго. Там встречаемся, если раньше не обнаружатся вороги.

— А если…

— Обнаружите — множите на ноль. Не до смерти.

— Все понятно!

В ответе парней оптимизм куда-то скрылся. Наверное, в бар пошел поплакать в жилетку бармену. Оптимизм, он такой — нуждается в подпитке.

— Носы не вешать! Все будет хорошо, и в случае плохого нам за это ничего не будет! — я наклонился к парням и тихо пояснил свою мысль. — Главное, не затевать бузы в Калифорнии и вовремя штат покинуть, в котором все случится. Экстрадиция нам не грозит. Откупимся.

— Сэр! — окликнул меня стюарт. — Поезд отправляется. Вы будите садиться?

— Всенепременно!

Я вскочил на подножку вагона, когда экспресс № 3 уже впервые лязгнул сцепками, махнул всей группе на прощание и прошел внутрь.

— До Чикаго, сэр?

— Как получится. Конечную точку моего маршрута определят сообщения, которые буду получать в транзитных точках маршрута, — соврал я стюарту, и глазом не моргнув.

«Дядюшка Том» нисколько не удивился и выписал мне билет до Чикаго в виде длиной ленты с целым списком городов, где ожидалась остановка — Тусон и Феникс в южной Аризоне, Эль-Пасо, Канзас-Сити…

— Без багажа, сэр?

— Сам же видел: все решилось в последнюю минуту.

— Я что-нибудь придумаю для вас. Сделаю все, чтобы вам было комфортно в пути.

— Держи доллар!

— Вы очень щедры, сэр, — раскланялся стюарт и повел к моему спальному месту.

Я уже путешествовал в пульмановских вагонах, поэтому не удивился его устройству. Он напоминал плацкарт будущего, но существенно более благоустроенный. Его можно было с известной натяжкой назвать отелем на колесах. Слева и справа от длинного прохода размещались уголки для двоих с широкими и мягкими сидениями, на ночь превращавшимися в просторные кровати на верхнем и нижнем ярусах. Во время сна пассажиров они загораживались шторками.

Мне, вопреки ожиданию, досталось не верхнее, а нижнее место. Повезло. Дорога до Чикаго занимала 68 часов, и мне предстояли три ночи сна. Или бодрствования. Как пойдет. Все зависело от макаронников и от их присутствия или отсутствия в поезде. Что с ними делать, я до конца не понимал. Но целыми они от меня точно не уйдут.

Отлично выспавшись под еле уловимый стук «бумажных колес» и промаявшись до обеда, я отправился в вагон-ресторан.[5] В пульмановских поездах все выглядело шикарно, а дорожная едальня — особенно. Резная мебель, белоснежные скатерти, хрусталь, обширное меню. На вагон-ресторане железнодорожная компания зарабатывала не меньше, чем на перевозке пассажиров. Я выбрал себе охотничий суп, фазана без костей в заливном желе, стейк из антилопы со смородиновым соусом и сливовый пудинг. Специально назаказывал много, чтобы подольше посидеть в вагон-ресторане.

Результатом моих посиделок больше остались довольны официанты в белых куртках, получив щедрые чаевые, чем я — осоловевший от обильной еды, но так и не дождавшийся кого-либо, смахивающего на макаронника. После обеда прошелся до салона для курящих. Посетил последний полупустой сидячий вагон. Постоял на его задней площадке, не открытой, как в фильмах, а закрытой. Ее внешняя дверь — не боковая, а в торце вагона — вела на железнодорожные пути.

«Если до утра мафиози не обнаружат себя, сойду с поезда на ближайшей станции и присоединюсь к Изе и Осе, следующих за мной на экспрессе № 4. Быть может, в нем нам повезет», — печально думал я, разглядывая через окошко в двери убегающие из-под колес рельсы.

Мне фартануло за ужином. Когда снова добрался до вагон-ресторана, сразу обратил внимание на парочку, подходящую под описание. Жгучие брюнеты. Один — крупный, с туповатым лицом громилы, второй со слащавой внешностью, больше подходящей сутенеру. Задрипанные костюмы, полное отсутствие манер, зато наглости в глазах выше крыши.

«Они, не они?» — гадал я, искоса поглядывая на них и попивая кофе и бренди. Еду себе заказывать не стал, чтобы иметь возможность сразу покинуть вагон-ресторан.

Сутенера-итальяшку выдал цепкий взгляд, который он то и дело на меня бросал. Выходит, меня знали в лицо. Неудивительно. Готовились, суки, к поджогу. Еще и к дому моему, похоже, подбирались.

Парочка начала что-то энергично обсуждать, размахивая руками и беспрерывно складывая пальцы в некие жесты. Наверное, решали, что со мной делать. О’кей, сейчас проверим, прав ли я в своих догадках.

— Официант! Расчет! — объявил громко.

Отдал деньги и с удовлетворением отметил, что макаронники последовали моему примеру. Не спеша встал из-за стола и двинулся в направлении, противоположному движению поезда. Планировал добраться до задней площадки в самом конце поезда. Заманить туда поджигателей и объяснить им всю степень их неправоты. Объявить им выговор с занесением в грудную клетку, а еще лучше отбить им шаловливые ручонки, чтобы впредь не повадно было покушаться на мою собственность.

Да! Да! Они купились. Двинулись следом за мной. Впереди шел худощавый юнец, нацепив на лицо глумливую ухмылку. Следом за ним топал громила, наклонив вперед кудрявую голову на бычьей шее. Уши на пельмешки не похожи, нос не сломан, то есть, не профессиональный борец или боксер. Просто здоровенный увалень в мятых брюках с отворотами, как и у его спутника. Времена, когда гангстеры превратятся в икону стиля, явно еще не наступили.

Переход из вагона в вагон трудностей не представлял. Тамбуры-гармошки позволяли спокойно двигаться внутри поезда. Под тихий стук колес я шел мимо спальных мест, которые раскладывали и застилали стюарты. За окнами мелькали вечерние пейзажи Нью-Мексико — скалистые холмы, покрытые кустарником, освещенные заходящим солнцем.

Я начал изображать испуг. Втянул голову в плечи, ссутулился. Иногда оглядывался с выражением беспокойства на лице или ускорял шаг, притормаживая в тамбурах, чтобы не заставлять макаронников переходить на бег. В любом случае, их намерения были ясны, как и азарт, охвативший охотников, преследующих свою добычу.

Вот и задняя площадка. Прикрыл за собой дверь. Встал сбоку от нее. Вытащил свой Боуи. Браунинг так и остался в кармане — стрелять я не собирался, а впустую махать пистолетом, имея двух противников, верх глупости.

Дверь снова распахнулась — не резко, а плавно. И столь же неторопливо из-за нее миллиметр за миллиметром начало выдвигаться дуло револьвера. Собирался владелец «пушки» меня попугать или был готов сразу отправить меня к праотцам, разбираться не стал. Как только показалась кисть, сжимавшая гнутую рукоятку шестизарядного уравнителя, я резким ударом ножа сверху вниз эту самую кисть отрубил.