Архитектор душ - Александр Вольт

Да, у нас не задалось с первой секунду моего перерождения. Да, они меня всего раздражали своими взбрыками, как дикие лошади. Но при всем при этом я считал, что такое поведение недостойно нормального мужчины.

Ничего не ответив, я поднялся с высокого барного стула и пошел к нашему столу. В повисшей тишине шаги моей обуви раздавались неприлично громко.

— Да ладна те, цаца, че ты мнешься, как целка-невидимка? Напялила шмотки красивые и считаешь, што примадонна сразу? — прижимал ее к себе моряк.

— Я сказала, — прошипела Алиса, — руки убрал. Или ты не знаешь, кто я такая?

Моряк повернулся к ней и одарил осоловелым от пива взглядом.

— Как низнать-та, — еле проворочал он языком. — Рыжая шмонька Бенуа. О-о-о, кстати, а как там твой папка, а? Ах, да, тощьна, он же почил во бозе! — и он рассмеялся таким отвратительным булькающим смехом, что меня чуть от злости не вывернуло наизнанку.

Я увидел, как на глазах Алисы блеснули слезы, а лицо снова исказилось той яростной гримасой, которую я видел у себя в доме. Она кинулась на моряка через стол. Очень необдуманное решение с ее стороны.

Рука моряка так и застыла в воздухе, готовая ударить девушку наотмашь, я успел перехватить его за запястье. Липкое, почти сальное запястье.

Я не был брезгливым человеком. Работая судмедэкспертом, очень быстро привыкаешь ко многому. Именно поэтому я без стеснения сжал его кисть во всю силу, что была в руках этого тела.

А было ее, на удивление, достаточно.

И, благо, этого же времени хватило, чтобы Лидия выскользнула из его лапищ и успела оттянуть Алису назад.

— Э?.. — удивленно повернулся ко мне моряк. — Ты ещь кто таков?

— Коронер Громов, — сказал я спокойно, глядя на него сверху вниз.

— Впервые слышу, — сказал он как-то брезгливо. — Ты рук-то мью а-апусти, — он дернул ею, пытаясь высвободиться. — А не то, глядишь, чевой сломаю ненароком

Я наклонился к нему так низко, чтобы он слышал только меня. Запах дешевого пива и перегара с немытым телом тут же ударил в нос.

— Я не понял, ты мне сейчас угрожаешь? — спросил я ледяным тоном. По своей прошлой жизни я знал, что с таким отребьем можно разговаривать только на их языке. Гопники были во всех мирах, судя по всему, как и быдлячья манера общения. И внутри я понимал, что аристократичность в такой ситуации откладывается на дальнюю полку и забывается до лучших времен. — Что-то мне подсказывает, что ты берега попутал, морячок.

Он встал так резко, что я едва успел увернуться, чтобы он не схватил меня второй рукой за шиворот, но запястье его не отпустил.

— Э, народ, тут ко мне какой-то тип мутный пристал, — обратился он к своим через мое плечо.

Да, он был крупнее меня в плечах, но рост позволял мне все равно смотреть на каждого свысока. Да и взгляд у меня был очень тяжелый. А если при этом я смотрел, чуть наклонив голову и поджав губы — выдержать вряд ли мог каждый. Уверен, что этим приемом Громов часто пользовался в своей практике. Чистая психология.

Я услышал шорохи и шаги за спиной.

— Еще шаг, — рявкнул я, не оборачиваясь, — и вы все окажетесь либо в каталажке за нападение на представителя короны, либо у инквизиторов в подвалах для дознания!

Мой голос прогремел как выстрел в закрытом помещении. Кажется, до кого-то из его сослуживцев стало доходить, кто я такой, ну либо кто-то шепнул на ушко. Человек, которого в этом городе недолюбливали и боялись. Либо не боялись, но ненавидели и считались из-за положения.

— А ты, — я поднял голову и вперился взглядом в матроса, — сейчас же извинишься перед девушками за свое поведение, — я крепче впился пальцами в его запястье.

— Да нихрена я не буду делать! — гаркнул он мне в ответ так, что слюна полетела из его рта.

Я ощутил волну гнева и ненависти. Ощутил такую кипяще-бурлящую злобу внутри себя, что голова на мгновение пошла кругом, а мир стал слегка расплываться.

Секунду… это что, психея?

Она светилась в центре грудной клетки под солнечным сплетением у матроса прямо за его толстым брюхом.

— Я считаю до трех, — сказал я, глядя на руку мужчины и на то место, где мои пальцы держали его запястье. Я видел психею. Стоит мне немного сместить руку, и я искажу его душу. — Раз, — сказал я. Мой голос звучал отдаленно, но при этом рокотал, словно в пустом тоннеле.

Он не послушал и попытался дернуться. Дальше тянуть смысла не было. Я сжал пальцы, дотянувшись до нитей его психеи и фактически передавил ее.

Крик, который перешел в истошный вопль, мгновенно заполнил таверну, и мир вокруг меня снова обрел форму. Я понял только то, что новообретенный дар, способность, проклятье, магия — не знаю, что это, сыграл мне на руку.

Матрос орал так, словно я сломал ему руку. Он упал на колени, слезы и сопли перепачкали ему лицо, а глазные яблоки покраснели.

— Я предупреждал, — сказал я, ощущая металлический привкус во рту, словно после долгого и надсадного кашля. Голова стала чугунной и тяжелой, а мир стал слегка плыть перед глазами. Но не так, как от взора, когда я могу видеть психею, а наоборот, когда понимаешь, что вот-вот потеряешь сознание. — А теперь живо извинился перед девушками.

— Ты мне руку сломал!!! — проревел матрос. — Руу-у-ук-у-уу, — он поднял изувеченную кисть, держа второй рукой за предплечье.

— Нет, — отрезал я. — Просто передавил тебе артерию, кровоснабжение остановилось, и ты испытал невероятную боль.

Я врал. Врал нагло и беспринципно. Я понятия не имею, что могло случиться с его рукой после такого сильного вмешательства в его психею. Мой прошлый опыт показал, что я одним касанием пальца к своей психее вызвал онемение и тупую ноющую боль. А что могло случиться, если бы я сжал нить всеми пятью пальцами?

Не исключаю, что физическая оболочка могла пострадать: сломаться кость, порваться мышечная ткань или сразу возникнуть внутренний некроз. Это же магия. Могло буквально случиться что угодно. И то, что я не знал последствий своих действий, пугало не меньше происходящей ситуации.

Позади раздался шорох. Видимо, кто-то из его дружков, самый смелый