Император Пограничья 11 - Евгений И. Астахов
Я шагнул вперёд, мой голос стал жёстче:
— Месяц назад Пограничье пережило Гон. Мои ученики, многие из которых простолюдины с минимальной подготовкой, стояли в рядах защитников. Они сражались с Бездушными, пока ваши лицензированные выпускники отсиживались в безопасных городах за крепкими стенами. И знаете что? Мы выстояли. Потеряли товарищей, но выстояли. А теперь представьте — что если бы эти храбрецы получили полноценное образование заранее? Скольких смертей можно было избежать?
Я обвёл взглядом зал:
— Угроза Бездушных никуда не исчезла. Они атакуют каждую неделю, пусть и не такими волнами. И что мы им противопоставляем? Горстку лицензированных магов, которые учились побеждать в теоретических диспутах, а не в реальных битвах? Или армию талантливых магов всех сословий, готовых и умеющих защищать свою землю?
Я достал ещё один документ:
— Вот письмо от старосты деревни Каменка. У них двое детей с магическим даром. Ни один не может позволить себе Академию. Во время последней атаки Бездушных эти дети без обучения, на одном инстинкте, сожгли троих Трухляков. Троих, господа! Представьте, на что они были бы способны с нормальным образованием. Однако система считает их недостойными, потому что их родители пашут землю, а не носят родовые перстни.
Я повернулся к Белинскому:
— Вы правы в одном, магистр. Система образования — это действительно основа стабильности общества. Именно поэтому преступно ограничивать доступ к ней узким кругом избранных. Каждый неразвитый талант — это не просто личная трагедия. Это ослабление всего Содружества. Это наша неготовность к будущим вызовам. Ваша элитарность — не защита качества, а приговор для нашего выживания.
Председательствующий Секретарь поднял руку, призывая к тишине.
— Господа, время второго раунда истекло, — объявил он.
Пока он вещал, я мысленно оценивал ситуацию. Белинский оказался сильнее, чем я ожидал — его аргументы о безопасности и международном признании явно нашли отклик у консервативной части зала. Члены Совета кивали, когда он говорил о традициях, а несколько пожилых магистров даже аплодировали.
Но студенты…
Я видел, как менялись их лица, когда я озвучил цифры. Семнадцать годовых зарплат — эта фраза пробила броню академического снобизма. В задних рядах, где сидели стипендиаты и дети из обедневших родов, я заметил сжатые кулаки и горящие глаза. Они узнавали свои истории в моих словах.
Журналисты строчили в блокнотах — завтра эти цифры будут на первых полосах. Но битва далека от завершения. Белинский умён — он будет бить по моей репутации, попытается представить меня опасным радикалом. Нужно быть готовым перевести дискуссию в практическую плоскость, где его теоретические познания станут слабостью. И главное — не дать ему увести разговор в философские дебри, где он чувствует себя как рыба в воде.
Секретарь Совета поднял руку, призывая к тишине:
— Третий раунд. Перекрёстные вопросы. Стороны имеют право задавать друг другу уточняющие вопросы. Начинает магистр Белинский.
Николай Сергеевич поправил мантию, его глаза сузились:
— Маркграф Платонов, вы мастерски играете на эмоциях публики. Рассказываете трогательные истории о «бедных студентах», разжигаете зависть простолюдинов к аристократам. Это классическая демагогия — натравить массы друг на друга ради собственных амбиций. Не стыдно ли вам использовать такие низкие приёмы?
«Не стыдно ли вам использовать такие низкие приёмы?»
Да-да, вы уже бросили пить коньяк по утрам?
И этот человек мне что-то ещё рассказывает про демагогию. Классическая логическая ловушка. Любой ответ на подобный вопрос выставит меня в дурном свете.
Я усмехнулся, качая головой:
— Интересный вопрос от человека, который в прошлом году на межакадемических дебатах доказывал, что повышение платы за обучение — благо для студентов. Кстати, магистр, сколько вы лично заработали на этом повышении? Насколько мне известно, ваша зарплата выросла на тридцать процентов. Сто двадцать рублей в месяц — неплохая прибавка за счёт «облагодетельствованных» студентов.
Белинский покраснел, пытаясь понять, откуда у меня эта информация, но быстро взял себя в руки:
— Не уводите разговор в сторону. Вот мой вопрос: готовы ли вы взять личную ответственность за каждого погибшего ученика в Пограничье? Потому что обучение магии в зоне боевых действий — это игра со смертью!
Я выпрямился, мой голос стал жёстче:
— Я всегда беру на себя ответственность за чужие жизни и всегда готов доказывать свои убеждения делами. Не так давно во время Гона, я лично вёл учеников в бой против Бездушных. Мы столкнулись с Кощеем — тварью, способной уничтожить целый город. Я стоял в первых рядах и прикончил его, рискуя жизнью. А вы, магистр? Сколько раз вы рисковали собой ради учеников? Или ваша храбрость ограничивается словесными баталиями в тёплых аудиториях?
Магистр проигнорировал мой неудобный вопрос, перейдя к следующей атаке:
— Как ваши неквалифицированные преподаватели обеспечат качество образования без проверенных веками методик?
Я рассмеялся:
— Во-первых, объясните мне, почему в ваших «проверенных методиках» главный критерий качества — это двести часов изучения аристократических манер? Умение правильно держать вилку для устриц делает мага сильнее? Во-вторых, давайте о квалификации преподавателей Академии Угрюма. Профессор Карпов — Мастер третьей ступени, автор фундаментальных трудов по теории стихийных взаимодействий. Магистр Сазанов — светило прикладной артефакторики, чьи учебники используете даже вы. Магистр Аронов не так давно преподавал в Казанской академии. Где ваши возражения против их квалификации? И в-третьих — качество проверяется результатом, а не бумажками с печатями!
Я перешёл в наступление:
— Теперь мои вопросы. Почему девяносто процентов подданных Содружества не могут позволить себе академию? По-вашему это справедливо?
Белинский начал было говорить о необходимости жёсткого отбора, но его слова не нашли поддержку у значительной части публики.
— Второй вопрос. Я держу в руках ваши требования для лицензирования новых Академий. Читаю дословно: «Запрет на распространение еретических теорий о равенстве магических способностей аристократа и простолюдина». Ещё: «Обязательные лекции о естественном порядке и превосходстве знати». Это наука или идеологическая обработка?
Зал зашумел. Белинский побледнел — он не ожидал, что я вновь вытащу их грязное бельё на свет.
— И последнее, — я повысил голос. — Во время недавнего Гона Стрелец Семён Дубнин защищал стены Владимира. Погиб, спасая сотни жизней. Его дочь Ульяна проявила магический дар в десять лет. Но героизм отца не даёт скидки на обучение. Пятьсот рублей в год, Магистр. Вдова Стрельца может продать всё, что есть в доме, включая ордена мужа, но этого всё равно не хватит, чтобы покрыть обучение. Неделю назад вдова героя
