Император Пограничья 11 - Евгений И. Астахов

Я шагнул вперёд:

— Это я неудачник, жаждущий разрушить систему из зависти?.. Смешно. Я успешен. И именно поэтому хочу поделиться этим успехом с другими. Знаете, в чём разница между нами? Вы цепляетесь за привилегии, боясь конкуренции. А я открываю двери, потому что знаю — талант не выбирает сословие. Сильные не боятся слабых, Магистр. Сильные возвышают их вместе с собой. Потому что понимают — чем больше талантливых магов в Содружестве, тем сильнее все мы.

Выдержав короткую паузу продолжил, перекрывая попытки оппонента перебить меня:

— Я вкладываю заработанные миллионы в образование талантливых детей всех сословий. В стипендии, жильё для преподавателей, оборудование лабораторий. А вы? Вы собираете миллионы с отчаявшихся родителей, готовых на всё ради будущего своих детей. Так куда же уходят почти три миллиона годового дохода Академического совета? Нам говорят, что в развитие науки, поддержание стандартов обучения и фундаментальные исследования. Так ли это? Давайте узнаем это вместе.

Я достал из внутреннего кармана папку — документы от Старицкого.

— Вот ваша внутренняя отчётность за прошлый год. Читаю: «Заработная плата административного аппарата — два миллиона семьсот тысяч рублей». Но вот что интереснее — из этих денег больше половины ушло лично председателю Крамскому и его ближайшему кругу. Полтора миллиона осело в карманах десятка человек во главе с председателем Академического совета! А на учебные материалы и пособия для малоимущих студентов — двадцать тысяч. Меньше одного процента!

Белинский побагровел и взревел петухом:

— Это подделка! Фальшивка!

И тут произошло то, на что я даже не рассчитывал.

В мёртвой тишине зала послышался скрип отодвигаемого кресла. В ложе членов Академического совета медленно поднялся Галактион Старицкий. Его усталое лицо было бледным, руки едва заметно дрожали, но взгляд оставался твёрдым. Крамской резко повернулся к нему, его глаза сузились в предупреждении.

— Галактион Борисович, сядьте! — прошипел председатель.

Но Старицкий сделал шаг вперёд, к краю ложи. Весь зал замер, сотни глаз устремились на него. Я видел, как побелели костяшки его пальцев, сжимающих край балюстрады.

— Документы подлинные. Я подтверждаю.

Четыре слова. Всего четыре слова — и мир перевернулся.

Тишина была такой плотной, что слышно было, как упала чья-то ручка в дальнем конце зала. Член Академического совета, проректор Ростовской академии — один из столпов системы — публично подтвердил подлинность компромата.

Белинский стоял на кафедре, открывая и закрывая рот, как выброшенная на берег рыба. Его лицо из красного стало пепельно-серым. Крамской вскочил с места, лицо архимагистра исказилось яростью. В зале поднялся шум — студенты вскакивали с мест, журналисты строчили в блокнотах. Это был не просто проигрыш в дебатах — это был раскол самого Академического совета на глазах у всего Содружества.

Глава 13

Слова Старицкого упали в зал как граната в пороховой погреб. Мгновение — и взрыв. Студенты вскочили с мест, опрокидывая стулья. «Долой Совет!» — первый крик прорезал воздух, и тут же его подхватили десятки глоток. «Долой коррупционеров!» — ревела толпа в задних рядах. Журналисты метались между рядами, пытаясь запечатлеть исторический момент. Кристаллы записи сверкали как праздничная иллюминация.

Крамской побагровел так, что я всерьёз опасался апоплексического удара. Архимагистр вскочил со своего места, золотая мантия развевалась как крылья разъярённой птицы.

— Дебаты объявляются недействительными! — прорычал он, перекрывая шум. — Старицкий — предатель и лжец! Он подкуплен этим… этим выскочкой! Охрана, немедленно очистить зал!

Но охрана Академического совета — дюжина крепких мужчин в форменных мундирах — столкнулась с проблемой. Толпа студентов хлынула к выходам не для того, чтобы покинуть зал, а чтобы заблокировать их. Молодые маги, многие из которых были простолюдинами или происходили из обедневших родов, образовали живую стену.

— Ответьте за миллионы! — кричал худощавый парень в потёртой мантии, явно стипендиат. — Куда уходят наши деньги⁈

Несколько смельчаков прорвались через оцепление и бросились на сцену. Девушка лет двадцати с горящими глазами подскочила к кафедре Белинского:

— Мой отец продал дом, чтобы оплатить моё обучение! А вы даже барьер создать не можете! Бездарь! Ничтожество!

Белинский попятился, его лицо из пепельно-серого стало зеленоватым. Охранники попытались оттеснить студентов, но те не отступали. Ситуация стремительно выходила из-под контроля. Я видел, как в глазах некоторых членов Совета мелькнул настоящий страх — страх перед разъярённой толпой, которая впервые за долгие годы осмелилась потребовать ответов. Они всерьёз испугались, что сейчас их линчуют.

Конечно, вероятность этого была ничтожна мала, всё-таки господа академики были могущественными чародеями, вот только сколько из них знали настоящую боевую магию? А сколько из них хоть раз применяли её против живого противника в реальных условиях?..

Княгиня Разумовская, окружённая охраной, прижимала к груди сумочку, её делегация сбилась в кучу. Несколько пожилых магистров пытались пробиться к запасным выходам, но и там уже стояли студенты. Зал превращался в кипящий котёл, готовый взорваться в любую секунду.

Я поднял руку и сконцентрировал энергию. Не для атаки — для усиления голоса. Техника простая, но эффективная.

— Достаточно! — мой голос прогремел над залом как удар колокола.

Толпа замерла. Сотни глаз обратились ко мне.

— Господа студенты, я понимаю ваш гнев, — продолжил я, уже не повышая голос, но так, чтобы меня слышал каждый уголок амфитеатра. — Вас обманывали годами. Заставляли платить немыслимые деньги за знания, которые должны быть доступны каждому талантливому человеку. Но сейчас не время для хаоса.

Я сделал паузу, обводя взглядом притихший зал.

— Вы только что стали свидетелями исторического момента. Система дала трещину. Но если мы превратим это в беспорядки, если позволим эмоциям взять верх над разумом — мы проиграем. Крамской и его приспешники используют любое насилие как предлог для репрессий. Вы хотите дать им этот козырь?

— Нет! — выкрикнул кто-то из толпы.

— Тогда покажите, что вы — будущее магии Содружества. Не толпа бунтовщиков, а поколение, которое изменит мир к лучшему. Запомните этот день. Запишите всё, что здесь произошло. Расскажите другим. Но сделайте это достойно. Пусть история запомнит вас как тех, кто победил не кулаками, а правдой.

Я повернулся к членам Академического совета:

— А вы, господа, можете идти. Ваше время заканчивается. Не сегодня, не завтра, но скоро. И когда оно закончится — пусть вас судят не по тому, как яростно вы цеплялись за власть, а по тому, достойно ли вы её передали.

Толпа медленно, нехотя начала расступаться. Студенты всё ещё кипели от возмущения, но организованно отходили от дверей. Члены Совета поспешно покидали зал — кто с опущенной головой, кто бросая на меня полные