Рывок в будущее (СИ) - Марков-Бабкин Владимир
Впереди много войн и не все соседи наши нам дружественны. Нам нужно много всего, нужно оружие, заводы и деньги. Нам нужен транспорт, в том числе и паровой. Я не знаю, когда начнётся новая большая война, но Урал и Сибирь могут весьма пособить Империи в этой битве народов.
Очень много имею тебе что рассказать. Много карт, записей, свидетельств, опытов на местах. Но, без столицы тут трудно что-то сделать так, чтобы не ушло всё, как вода в песок. Люди тут умны, но без Державной мудрости Твоей они мало что могут свершить.
Остаюсь вечно Твоим Матушка, Петер, Твой любящий и верный племянник и Наследник. Жду и надеюсь на скорую встречу.
Екатеринбург. 1 декабря 1749 года от Рождества Христова.'
* * *
КАЗАНСКАЯ ГУБЕРНИЯ. КУНГУРСКАЯ ПРОВИНЦИЯ. БИЛИМБАЙСКИЙ ЗАВОД. 23 апреля 1750 года.
— Пыхтит, Ваше Императорское Высочество, — шепчет мне на ухо компаньон.
За лесом движется чёрный дым. А вот и гудок.
— Готовьтесь встречать, Сергей Григорьевич, — оборачиваюсь я к Строганову.
Он молодец. Не мог такого события пропустить и уже месяц здесь. Хоть новостей привез из столиц. Разных. Но, всё пока исправимо. Наш бизнес конечно идет со скрипом. Доходы, впрочем, растут стабильно. И какие развлечения Москвы могли задержать барона Строганова на первое «прибытие поезда» посмотреть? На его завод между прочем прибытие. Ну и мой завод немножко.
Да, не братья Люмьер с их «L’Arrivée d’un train en gare de la Ciotat», но так и братьев нет пока и кино тоже. Так что поезд прибудет без киносопровождения. Пару графистов и художник чертят/рисуют для истории, но, это так. Вспомнил об этой необходимости и повинности я в последний момент. Тут уж каких рисовальщиков нашли в этих краях. Может лет эдак через двести кто-то увидит сии творения.
А в целом, тема строительства нами новых печей для других заводов с последующим их обслуживанием пока не взлетела. Для казённых-то мне пару заказов удалось продавить. А вот с частными дела не заладились. Строгановы недавно наследство поделили, Демидовы ещё делят. А большая часть заводов на Урале у этих двух фамилий. Демидовым мои рационализации оказались вообще не интересны. Их мастер крепостной, Григорий Махотин, создал уже в 1743 году так называемую двухфурменную систему дутья. Нагнетание воздуха и согрев, который я собирался предложить требовали больших затрат и переустройства заводов. Прибавку же в выходе чугуна надо было ещё потом куда-то сбыть… К тому же, год назад Гороблагодатские заводы были переданы графу Шувалову и стали «забывать» делать нам отчисления за печь, возведённую по нашей привилегии. Петру Ивановичу далось уложить на тетку мою своего юного племянника. Но, разве это повод за интеллектуальную собственность не платить? Бардак какой-то! Или бордель?
В общем, пока я здесь, могу только подогреть к нашим изобретениям интерес. Обеспечить же оплату за них я могу только из Санкт-Петербурга. Да и то, если тетка даст влияние восстановить. Впрочем, вспомнил я, сюда едучи, высказывание Струмилина, о том, что русский металл ускорил индустриализацию Англии на десять лет. Станислав Густавович умный был человек. Это славно. Но, вот куда я сейчас новые объемы чугуна дену? В Англию? А нужно ли мне этого монстра растить?
Расчёт-то был прост. Что будет уходить русский металл на паровые машины и железные дороги. Двигатели-то свои ниши нашли, и уже даже здесь начинаем производить. А вот пароходы, и, особенно паровозы, Матушке с её теперешним окружением не интересны. Лучше казённые заводы и крестьян полюбовникам раздавать. Да на голландские займы новые маскарады и фейерверки производить. Флот-то хоть теперь себя сам кормит. А вот на армию уж денег нет. Упадок всего там вдруг. Хоть и ясно всем что война скоро.
Но, Матушке виднее.
Наверное.
Не всё, однако, так грустно. Сегодня у нас тройной прорыв. Всего-то месяц, как на печи, носящей теперь имя её придумщика — юного Михаила Фёдоровича Соймонова, мы запустили «соймоновский процесс». Французскому инженеру Мартену через век такое изобрести уже не светит. Сталь пошла добротная. Мы для того с Шарташского золотоносного месторождения ненужных там пиролюзитов с бирнесситами навезли. Марганец укрепляет сталь. А в этих камнях, как и на купленных мною землях по реке Кусе и титан ещё есть. Так что прочные у нас и котлы с трубками, и рельсы.
Да. Первые стальные рельсы, прокатанные на стане, созданном Владычиным и Юдином, пошли у нас в дело здесь. В прочих местах чугун шел на такие эксперименты. Впрочем, у нас ещё есть чугунные элементы на разъездах и стрелках. Телеграф и лампы Рихмана тоже пригодились здесь. Но, без электричества пока двигаться быстро будет трудно.
Паровоз медленно выглянул из-за леса. Собственно, он и вёз лес. Для создавших его котлы и рельсы «Соймоновской печи». Такой вот круговорот вещей в природе. В толпе визжали и горланили от радости. Многие успели уже заранее отметить. У меня уже прошло романтическое чувство к предкам земляков, охватившее меня как я только оказался здесь. Пьют, воруют, дерутся… Люди как люди. А ещё они все подневольные здесь. Хоть Главный заводов начальник Клеопин, хоть приписанный к заводу крестьянин, хоть работающий инженером там потомственный князь… Без воли хозяина или берг-коллегии никого на лучшее место не переведут. И с Урала не отпустят. Да что там говорить: и я не хозяин себе и здесь.
Не сдвинуть нам страну, если эту всеобщую кабалу не разрубим. Елисавета Петровна этого делать не будет. Ждать, если я хочу индустриализировать Россию, нельзя. Нет у меня ещё двенадцати спокойных лет под крылом «Матушки-Императрицы». И не известно будут ли. Без власти мои начинания затухнут в здешней тине. Может и будет чуть быстрее развиваться наука, больше выплавят на Урале для Англии стали, а в целом всё останется как оно есть.
— Тут, ту —
Паровоз прервал мои размышления. Метельник его, треугольный чугунный нос, уже срезал красную ленточки. Снова раздался гудок и заиграл «Боже, Царицу храни» оркестр. Что ж, след я уже здесь оставил. И в механике, и в музыке. Начало положено. Но я не хочу, чтобы после моего ухода всё так и осталось здесь.
Не хочу.
Не позволю.
* * *
СИБИРСКАЯ ГУБЕРНИЯ. ТОБОЛЬСКАЯ ПРОВИНЦИЯ. ТОБОЛЬСК.23 сентября 1750 года
Третьего дня добрался я до крайней, пока, восточной точки своего путешествия. В сентябре весьма неровная погода в Сибири. За неделю пути два раза настигал нас дождь, три снег. С Камышлова шли на стругах по Пышме. Тракт осадки размочили. Но, назад всё же придется добираться этим путём. Против течения и ветра, без двигателя, будем идти как бы не вдвое медленнее. В пути отдохнули в Тюмени. Летом здесь и сейчас хорошо. Только лета уже нет. Василий Алексеевич Мятляев осмотрел город со всем тщанием. Я же здесь уже был. Не раз. В январе. И двести с гаком тому вперёд лет. Но, это теперь его хозяйство. Ну, уже почти. Так что я тоже где надо лицом посветил. Даже поторговал. Так, чтобы и поддержку власти местные почувствовали, а Матушкины глаза и уши не решили, что отставной контр-адмирал «мой человек».
Собственно, к моим начинаниям ранее никак не был причастен Мятляев. В отставку по болезни ушел в 1742 году. Овдовев, снова женился и детей ещё заделал «на старости лет». В восемнадцатом веке пятьдесят шесть лет весьма почтенный возраст для чиновника и для родителя. В общем, прошли мимо вологодского помещика все антарктические экспедиции и столичные интриги. Оттого, видно, Матушка со спокойной душой его из поместья и выдернула. Дала отставному моряку сухопутный чин генерал-лейтенанта и отправила губернаторствовать в Сибирь. Кадровый голод сейчас у неё. А в Сибири, к моему удивлению, почитай лет восемь как губернатора нет.
