Меткий стрелок. Том III (СИ) - Вязовский Алексей
Лейтенант, высокий и плотный, снял перчатку и протянул мне руку.
— От имени департамента благодарю вас за то, что обезвредили этого человека, — сказал он. — У нас к вам никаких претензий. Только благодарность. Нью-Йорк стал чуть спокойнее.
Я пожал его руку. Его пальцы были холодны, но хватка уверенная. Он пригляделся ко мне внимательнее.
— Простите, сэр, но лицо ваше мне знакомо. Не вы ли тот самый шериф с Юкона, о котором писали газеты?
— Да, это я, — ответил я. — Мы недавно прибыли. Я осматривал здешнее здание, думаю о покупке. Хотелось убедиться, что место подходящее.
— Вы кажется заработали свое состояние на золотой лихорадке?
На лице полицейского появилось угодливое выражение.
— Да, это так.
Лейтенант кивнул, его взгляд метнулся к грязному снегу, к застывшему трупу, потом поднялся к небу. Он выдержал паузу, словно подбирая слова.
— Район непростой, — сказал он тихо. — Много таких, как Мэллони. Если хотите очистить кварталы вокруг вашего будущего здания, это можно решить.
Он не смотрел мне в глаза, всё больше косился в сторону и на серое небо, как будто ждал, что я сам пойму намёк.
Я достал из кармана конверт, заранее приготовленный для подобных случаев — у меня их с собой было семь штук и в каждый было помещено по триста долларов, вложил ему в ладонь. Он даже не открыл его, только сжал в пальцах и спрятал в карман кителя.
Его лицо заметно просветлело.
— Считайте, что вопрос решен, — сказал он уже более бодро. — Я пошлю людей, будут облавы, зачистим всё за неделю. Чтобы ни одного мерзавца не осталось.
Он обернулся к своим.
— Сержант, сбегайте к участку, приведите подмогу. Пусть завтра же начнут прочёсывать дворы и подвалы.
Один из сержантов торопливо зашагал в темноту.
Лейтенант достал визитку, протянул мне.
— Если будут вопросы или новые проблемы, обращайтесь. Решим всё быстро.
Я взял картонку, сунул во внутренний карман и едва сдержал усмешку. Внутри меня шевельнулась мысль: стоило бы попросить у него прайс-лист на услуги.
* * *9 февраля 1898 года в газете New York Journal American «взорвалась бомба». Было опубликовано похищенное личное письмо испанского посланника в Вашингтоне де Ломе своему другу на Кубе. В нём президент США Мак-Кинли получил нелестную характеристику и был назван «дешёвым, угодливым политиканом». Ну и другие эпитеты в адрес Мак-Кинли тоже впечатляли. В воздухе отчетливо запахло жареным. Я как раз первый раз завтракал в своей новой столовой в Гринвиче. Прислуживал мне Джозайя, он же и принес утренние газеты. Прямо к кофе.
Я посмотрел на часы. Лег я поздно, много работал со справочниками и патентными журналами, делал выписки для работников бюро. Поэтому и проснулся поздно. На пустой желудок поупражнялся с рапирой, пострелял в тире, который мне на скорую руку построили в подвале. Сел завтракать поздно. И сразу понял важность новости про похищенное письмо. Это первый выстрел в еще необъявленной войне — четвертая власть готовит общественное мнение в Штатах. Я не помнил точно, когда взорвут крейсер Мэн, но было ясно, что это случится совсем скоро.
Банк Новый Орегон еще не начал полноценно работать — шли отделочные работы и ремонт в новом здании, но место на нью-йоркской фондовой бирже уже было куплено и даже арендованная комната в здании. Я срочно, по телеграфу связался с маклерами. Отдал приказ продавать с плечом векселя и бонды Испании, покупать долговые бумаги американского казначейства. Особенно большой заработок будет, если удастся вложить в биржевые спекуляции кредитные средства.
* * *Раздав все поручения и проведя несколько встреч с банкирами Уолл-Стрит — идея ФРС продолжала будоражить их умы — я начал готовиться к поездке в Россию. Решил ехать один, инкогнито, без шумихи. Так сказать, на разведку. Надо было торопиться, пока не начались военные действия. И я должен был вернуться в Штаты до родов Марго в конце марта-начале апреля.
Маршрут вырисовывался такой. Из Нью-Йорка в Либаву, которая Лиепая, судном Русского Восточно-Азиатского пароходства. Десять суток. Дальше поездом из Либавы в Санкт-Петербург. Еще два дня с пересадками. Слава богу, никаких виз не требовалось, все, что нужно — получить заграничный паспорт. Дело это было муторное, но при наличии денег все решалось мгновенно. На столицу я отводил неделю. Еще на пару дней планировал заехать в Москву. Обратно тем же маршрутом — Питер, Либава, Нью-Йорк. На все про все месяц с небольшим.
Труднее всего было убедить Дэвиса с Артуром. Кузьме я вообще решил пока не говорить — он сто процентов сорвется посмотреть Россию. Пусть лучше занимается вопросами ремонта и переезда в новый офис. А вот новый директор нью-йоркского отделения Нового Орегона встал на дыбы:
— Совершенно невозможно, мистер Итон! Человек вашего положения просто обязан путешествовать с охраной, секретарями и слугами!
Что же… Ожидаемо.
— Мистер Дэвис, вы забыли откуда я родом. Дикий Запад и Юкон меня многому научили. И главное это не только выживать, но и маскироваться. Стоит мне отправиться официально, со свитой из слуг, охраны, как об этом мигом станет известно властям.
— Что же в этом плохого? — удивился Артур, который тоже активно выступал против моей стремительной поездки на Родину. Большей частью из-за того, что он сам не может поехать. Даже пригрозил раскрыть мои планы сестре. На что я ответил — вперед, Марго и так знает. Это было, конечно, преувеличением. Она знала о моем интересе к России, но без конкретики.
— Плохого в том, что это Россия — это огромный кладезь различных выгодных проектов. Но любое прибыльное дело там — сфера интересов Романовых. А они делиться не любят.
Перед глазами встал недавний отчет «Пинкертонов» об империи.
Центр всей системы — молодой государь. Но он… слаб. Агенты отмечают его чрезвычайную податливость влиянию двух женщин: вдовствующей императрицы Марии Федоровны и его супруги, Александры Федоровны. Он ищет у них одобрения, он выполняет их мелкие, капризные указания. Это слабость. И эта слабость создает вакуум, который жадно заполняют окружающие высокопоставленные аристократы. Но самое тревожное — начавшийся крен в мистицизм. В Царском Селе уже появилась какая-то Матронушка Босоножка, царская чета слушает ее бормотания часами. Кто поставляет этих юродивых ко двору? «Пинкертоны» выяснили. Это дело рук Великого князя Михаила Николаевича. Председатель Государственного совета, брат покойного Александра Второго, сам одержим всяческим мистическим бредом. Получается, что через старого мистика на самого царя оказывается влияние, которое невозможно проконтролировать и которое абсолютно иррационально. Это бомба замедленного действия. Распутин, который уже начал странствовать по стране, не даст соврать.
А государством тем временем правят Великие князья. Царь — лишь номинальный вершитель их воли. Они поделили империю на сферы влияния, как пирог.
Во главе этой «камарильи» Великий князь Владимир Александрович. Дядя царя. Командующий войсками гвардии и Петербургского военного округа. Это значит, что в его руках — вся военная мощь столицы, да империи тоже. Элитные полки, вся охрана, весь гарнизон. Он — ключ к трону. Без его одобрения не поднимется ни один штык в Петербурге. Агенты отмечают, что сам Николай перед ним робеет, будто мальчишка. Владимир — честолюбив, умен, обладает железной волей. Он — столп, на котором все держится.
Противовес ему в Москве — его же брат, Великий князь Сергей Александрович. Генерал-губернатор первопрестольной. Жесткий, непреклонный консерватор, глава «русской партии». Антисемит и по слухам, не совсем традиционной ориентации. За что и был сослан отцом Николая в старую столицу. Москва — его личная вотчина, он правит ею единолично и часто вопреки указам из Петербурга. Он создал свой собственный, замкнутый мирок, где его слово — закон. Он — второй столп. Но столп, стоящий особняком.
И третий в этой компании — Великий князь Алексей Александрович. Генерал-адмирал. Хозяин русского флота. Он купается в роскоши, обожает светскую жизнь, ворует из бюджета так, что даже его братья удивляются. Флот стоит огромных денег, его боеготовность вызывает большие вопросы. Но он умело держится на плаву благодаря своему происхождению и близости к узкому кругу у трона. Великий князь отвечает за все, что связано с морем, и это направление, я уверен, является ахиллесовой пятой всей империи. Цусима все ближе и ближе.
