Проклятый Лекарь. Том 3 - Виктор Молотов
— Нюхль, займись камерами и сигнализацией, — мысленно приказал я. — Замкни контур на себя. Пусть пишут статичную картинку пустого кабинета.
Через минуту невидимка вернулся, довольно фыркнув. Путь был чист.
Я открыл дверь, и мы вошли в святая святых «Белого Покрова». Кабинет был именно таким, каким я его и представлял. Массивный дубовый стол, глубокие кожаные кресла, портреты членов императорской семьи на стенах. Всё здесь кричало о статусе, власти и консервативных ценностях.
— Ищем документы, компромат, что угодно подозрительное, — скомандовал я шёпотом. — Разделяемся. Ты — шкафы, я — стол.
Костомар кивнул и бесшумно направился к застеклённому стеллажу, где хранились какие-то медицинские диковинки и награды. Первым делом он взял в руки человеческий череп, верхняя часть которого была срезана и отполирована, превращая его в пепельницу.
— Я ем грунт! — с ноткой глубочайшего возмущения произнёс он, потрясая находкой.
— Да, безвкусица полная, — согласился я, методично вскрывая ящики стола один за другим. — Варварство.
Следующим объектом его внимания стал полноразмерный анатомический скелет, стоявший в углу.
— Я ем грунт? — Костомар подошёл к нему и деликатно потрогал пластикового собрата за плечо, явно спрашивая: «Ты не из наших, случайно?»
— Это учебное пособие, Костомар. Он никогда не был живым. Ну, в том смысле, как ты, — пояснил я, просматривая очередную папку с финансовыми отчётами.
Костомар с явным сочувствием покачал головой и по-отечески погладил пластиковый макет по черепу.
Затем он обнаружил стопку рентгеновских снимков и, не найдя другого источника света, поднёс их к светящимся зелёным глазам Нюхля, используя его как негатоскоп.
— Я ем грунт! — радостно воскликнул он, показывая мне один из снимков. Видимо, принял эти изображения белых костей на чёрном фоне за семейные фотографии.
— Если вы двое не прекратите дурачиться, — не выдержал я, — то я отправлю вас в анатомический музей. Тебя, Костомар, как экспонат «скелет неизвестного аристократа, злоупотреблявшего борщом». А тебя, Нюхль, в банку с формалином под табличкой «неопознанная магическая аномалия, вид плотоядный».
Оба немедленно прекратили баловство и с удвоенным рвением принялись за поиски. Костомар начал методично перебирать папки в шкафу, а Нюхль юркнул под стол, обнюхивая пол в поисках тайников.
Я активировал некро-зрение, надеясь найти то, что всегда сопровождает тёмные тайны — остаточные эманации страха, следы старой крови или ауру мёртвых тканей. Но кабинет был стерильно чист. Слишком чист даже для перфекциониста, которым был Морозов.
Странно. Морозов параноик. А у любого параноика обязательно должен быть тайник. Место, где он хранит свои самые грязные секреты.
Тогда я переключил фокус восприятия. С тьмы на жизнь. И сразу же почувствовал. За массивной стеной, увешанной дипломами, слабо, едва заметно пульсировала жизненная энергия. Подавленная, истощённая, но определённо человеческая.
— За стеной кто-то есть, — сообщил я своей команде. — Живой человек. Ищем потайную дверь.
Мы принялись за работу с утроенной энергией. Я методично простукивал дубовые панели, ища пустоты. Нюхль, распластавшись по поверхности, искал аномалии в магическом фоне. Костомар проверял книжные полки — классическое место для скрытых рычагов и механизмов.
Наконец, Нюхль замер у большого, написанного маслом портрета первого главврача клиники, сурового бородатого старца в пенсне.
— Здесь, — передал он мне мысленный образ. — Тройная защита. Магическая печать, сложный механический замок и ещё что-то… старое. Тёмное.
— Нюхль, деактивируй магию. Костомар, готовь свой универсальный ключ.
Ящерка принялся за работу.
Его крошечные, острые как иглы когти скользили по поверхности стены, находя ключевые узлы магического плетения. Он не рвал их, а действовал точнее — коротким, концентрированным импульсом собственной энергии, выпущенным через кончик когтя.
Он перекусывал соединение, гася узел. Один за другим узлы печати гасли, словно крошечные лампочки. Это была ювелирная работа, требующая терпения и точности.
Через три долгих минуты последняя руна, вырезанная на стене под картиной и до этого невидимая, тускло вспыхнула и окончательно погасла.
Костомар шагнул вперёд. С лёгким щелчком он отсоединил фалангу своего костяного указательного пальца и вставил её в замочную скважину, которая обнаружилась за отодвинутой картиной.
— Я ем грунт, — сосредоточенно пробормотал он, орудуя косточкой, как опытный взломщик отмычкой.
Щёлк. Ещё один. Механический замок поддался.
Осталось последнее — старинная защита, которую я узнал по характерному, знакомому рисунку энергии. Магический замок. Примитивный, студенческого уровня, но для обычного мага или взломщика — непреодолимый.
Я приложил ладонь к холодной стене и влил в неё каплю своей родной, некромантской силы. Древний механизм, дремавший десятилетиями, узнал родственную энергию и с тихим скрежетом отозвался.
Часть стены беззвучно отъехала в сторону, открывая за собой узкий, тёмный проход, из которого пахнуло сыростью и застарелым отчаянием.
Мы шагнули внутрь. Воздух был спёртым, пахло пылью, старой бумагой и чем-то неуловимо-химическим. Нюхль, следуя моей мысленной команде, увеличил яркость своих зелёных глаз, и их призрачный свет выхватил из темноты небольшой, лишённый окон кабинет.
Это было тайное сердце Морозова, и оно было грязным.
Вдоль стен — уходящие под потолок стеллажи, забитые одинаковыми серыми папками. Массивный, старомодный сейф в углу, похожий на железный гроб.
Небольшой лабораторный столик с химическим оборудованием и полками, аккуратно заставленными пузырьками и склянками. Я узнал некоторые этикетки — хлороформ, сильные опиаты, транквилизаторы.
Аккуратный набор анестезиолога-любителя. Инструменты для того, чтобы заставлять людей молчать и всё забывать.
— Бинго, — прошептал я, снимая с полки первую попавшуюся папку и открывая её.
Мне не нужно было долго читать. Финансовые махинации.
Поддельные отчёты о закупках оборудования. Аккуратные таблицы откатов от поставщиков медикаментов. Морозов годами методично и безжалостно обворовывал собственную клинику. Банально, но эффективно.
— Я ем грунт, — Костомар ткнул костяным пальцем в сторону сейфа. Там, очевидно, хранилось самое интересное.
— Потом, — отрезал я, закрывая папку. Компромат — это полезный инструмент, но сейчас меня интересовало другое. — Сначала нужно понять, кто здесь источник Живы.
Я снова закрыл глаза и сосредоточился, отсекая все посторонние шумы, фокусируясь только на восприятии жизненной энергии. Источник был близко. Очень близко. Он был не в этой комнате. Он был за ещё одной стеной, прямо за стеллажом с папками.
В дальнем углу тайного кабинета, за стеллажом обнаружилась ещё одна дверь — узкая, стальная, почти незаметная на фоне серых стен. Источник жизненной энергии был за ней.
— Нюхль, открывай, — приказал я.
Невидимка просочился в простой механический замок, и через несколько секунд раздался тихий щелчок.
За дверью
