Джо 3 - Харитон Байконурович Мамбурин
Это было безумно красивое зрелище, внушающее оторопь и преклонение, но остающееся в подсознании неизбывно тягостным кошмаром спустя года — ведь разум, этот неторопливый и вальяжный орган, которым оделены все, даже блондинки и крестьяне, запоминает намертво то, как выглядит еще один лик смерти. Самый абсолютный, самый ужасный — именно в своей красоте и гармонии.
Запоминают также, как и образ того, кто призвал эту гибельную мощь на врагов Нахаула лон Элебала. Висящую высоко в воздухе тонкую фигуру гордо выпрямившегося эльфа, сжимающего двумя руками располагающийся параллельно земле тонкий посох.
Голос раздался не под шорох десятков тысяч кристаллизовавшихся фей, осыпающихся на землю, не под глухие звуки ударов окаменевших орлов, завершивших свой последний полёт, а тогда, когда появилась первая трещина на скульптуре, оставшейся от эльфийского разведчика с мечами наголо, почти добежавшего до семьи лон Элебала, нескольких детей, окруженных сжимающими оружие женщинами. Этот голос сказал с небес негромко, но как-то так, что был услышан всеми, оставшимися в живых:
— Никто не смеет убивать моего брата… до того, как с ним закончу я!
Естественно, что никто, ни эльфы, ни блондинки, ни крестьяне и даже наемник, совершенно не подозревали, что тысячелетний эльфийский князь может тоскливо зарыдать как мелкая сучка. Даже он сам, уверенно вам утверждаем, не ожидал от себя такого, да и не делал, в общем-то, ничего такого. Внешне. Но вот в глубине души… А вы же знаете, каковы они, эти семьи. Родственники всегда знают вас куда лучше, чем вам самим бы этого хотелось.
Хорнис лон Элебал, медленно спускающийся с небес, видел этот плач. Ему пришлось приложить усилия едва ли не большие, чем для сотворения «Последнего Звездопада», чтобы скрыть свою удовлетворенную улыбку.
Но он же легенда.
Он смог.
Глава 10
Школа негодяев
С какого первого шага лучше всего начать будущему герою дорог, красноречия и чужих кошельков? О, тут можно было бы собрать настоящий симпозиум среди ублюдков и мошенников, но я предпочитаю собственную школу жизни. Первое правило: «У тебя ничего нет. Исправь это».
— Джо! — пропищал у меня в ухе панический, на грани истерики, шепот Астольфо Батьковича, — Джоо-о!
— Не думай. Делай, — строго, но отечески наставил я его, пошевелив одними только губами. Магическая связь через два заколдованных зернышка работала прекрасно, а большего и не требовалось. Ни мне, сидящему в недавно сооруженной беседке на лобном месте перед моей башней, ни моему юному ученику, обнаружевшему, что он совершенно голый и в Липавках, с заданием украсть себе одежду. У Знайды.
— Итак, — я внимательно, проницательно и мудро посмотрел на сидящего напротив меня волшебника, — Никак не могу уловить смысл появления вашей персоны здесь, господин Данаван.
— Это как? — возмутился маг в возрасте пары сотен лет, с отчетливыми следами Мастерского прошлого на лице, — Вы же сами зарегистрировались как Мастер Гремлинов, буквально некоторое время назад! Или вы что, пытаетесь таким образом игнорировать постановления Гильдии, что я принес⁈
— Разумеется! — вытаращил я на него детский и невинный взор, — Требование демонтировать не связанное с прямым функционированием Обсерватории оборудование и ограничить популяцию гремлинов — попросту не может быть принято мной, как Мастером! Оно совершенно…
— Да как вы смеете!
— … выбивается из регламента, господин Данаван.
— Оно целиком и полностью укладывается в регламент! — маг вскочил, тряхнув бородой и дёрнув глазом, — Нелепые отговорки!
— Ооо… — я улыбнулся как улыбнулась бы ядовитая змея гадюка, являющаяся заслуженной тещей целому выводку аспидов, — Вы удивитесь, насколько лепые это отговорки. Но подождите секундочку. Санс!! Неси бумаги.
— Какие бумаги? — у чародея, официального представителя Гильдии Магов, явившегося к бедному Джо, потому что последнему запрещен вход в Мифкрест, дёрнулась бровь.
— Обычные бумаги, официальные, от Гильдии Магов, разумеется, — яд моей улыбки уже, наверное, мог плавить камень, — Я разве утверждал, что ваши требования не легитимны? Они полностью заслуженны! Полностью оправданы! Я горячо на вашей стороне, уважаемый и дорогой мой гость! Но сначала… сначала, всё-таки, мои скромные просьбы как Мастера Гремлинов, представителя всех шести кланов Великой Обсерватории. Они ждут своей очереди, ненагляднейший мой господин Данаван! Ибо мы, как бы это вам сказать… не меньшая часть Гильдии Магов, чем вы. А значит — в очередь, мои хорошие, в очередь!
При виде хмурого Санса, левитирующего перед собой знатную стопку листов, у волшебника дёрнулось всё лицо. Когда же он закончил торопливо осматривать совершенно одинаковые квитки о регистрации моих заявлений, кляуз, требований, жалоб, счетов и запросов, даже мне стало жутковато от искажений, наступивших в образе бедолаги. Но, это были его проблемы, не имеющие к делам шерифа ни малейшего отношения.
— Теперь вы понимаете, господин Данаван, моё затруднение? — я посмотрел на трясущегося волшебника как депутат на голосовавшего за него заводчанина, — Чтобы исполнить требования Гильдии Магов, необходимо, чтобы она сначала выполнила свои требования и обязательства. Иначе у нас на руках образуется потрясающий по силе юридический казус, который мы, я вас уверяю, никак и ни при каких обстоятельствах не сможем сделать отдельным прецендентом! Поэтому, я вам могу дать клятву магией — при первой же возможности, соответствуя регламенту и закону, я приму требования Гильдии Магов к немедленному их исполнению, но только в порядке очереди!
Это было легче, чем отнять банковский вексель у трехлетнего ребенка. И нет, не спрашивайте. Я не горжусь этой историей.
Волшебники — далеко не глупый народ, но они… избалованные. Магией. Она, видите ли, бесплатная. Это здорово расхолаживает их волшебные мозги. То, что для других три месяца труда, для них, подсознательно — пять минут заклинаний, так что причинно-следственные связи и ценообразование у нашего брата перекошено хуже, чем мировоззрение сэра Зеленого Рыцаря по отношению к эльфийкам.
Посланник Совета Гильдии унёс своё перекошенное новыми (и очень большими) заботами лицо назад в башню, а я, завистливо вздохнув по его бесплатному переходу, вернул своё внимание к своему юному падавану, который, обнаженный полностью, должен был этой ранней весной добыть себе средства, чтобы не замерзнуть. У Знайды.
То есть, задание, поставленное мной перед юным Астольфо, было настолько простым, что его мог бы выполнить даже сам барон Бруствуд, однако, выяснилось, что я крепко недооценил ловкость, хитрость и подлость
