Барин-Шабарин 9 (СИ) - Старый Денис
Увиденное в кают-компании «Святой Марии» потрясло капитана «Персеверанса» больше всего, что он видел в жизни. Старый моряк, человек сложной, изрядно запутанной биографии, Артур Клэйборн старался сохранить достоинство — ведь он все-таки британец, черт побери — но пэр Англии, прославленный моряк Дуглас Маккартур за одним столом с русским капитаном да еще явно на дружеской ноге — это немыслимо!
Может, это какая-то азиатская хитрость казаков? Живого Маккартура капитан «Персеверанса» никогда не видел, но его портрет висел на почетном месте в Адмиралтействе, в череде других славных сынов страны, самим Богом назначенной править морями! Впрочем, от разглядывания пэра, Клэйборна отвлек русский. Он поднялся, вежливо протянул руку.
— Капитан Иволгин, командир барка «Святая Мария», — представился он сухо. — Объясните ваше присутствие в зоне российских экономических интересов, капитан Клэйборн?
Капитан «Персеверанса» сразу почувствовал себя в своей тарелке — тарелке английского превосходства.
— Зона российских экономических интересов? — фыркнул он. — Устье реки Маккензи — это зона британского влияния! — Он покосился на Маккартура, ища у него поддержки, но тот оставался бесстрастным. — Мы — научная экспедиция Королевского географического общества! Занимаемся здесь гидрографическими изысканиями.
— Гидрографическими изысканиями? — Русский капитан поднял бровь. — На пароходе, явно способном нести вооружение? С командой, готовой к бою? В непосредственной близости от района, где, по нашим сведениям, готовятся провокации против российских промыслов? Очень странная наука, капитан. — Он сделал паузу, глядя прямо в глаза англичанину. — Мы обязаны защищать интересы Российской империи всюду, куда простираются ее интересы. Ваш корабль задержан до выяснения обстоятельств. Вы и ваш старший помощник — почтенные заложники. Ваша команда не пострадает, если не окажет сопротивления. Попытка уйти будет расценена как враждебный акт и подавлена силой.
Клэйборн снова посмотрел на Маккартура, который почему-то не поставил на место этого зарвавшегося казака, но тот по-прежнему молчал. Неужто пэр Англии подкуплен? Капитан «Персеверанса» понял, что его загнали в угол. Похоже, любой протест здесь бесполезен. Сопротивление — самоубийственно. Он кивнул, с трудом выдавив:
— Я протестую! Это произвол! Но… я не могу подвергать риску своих людей. Мы подчиняемся силе.
Здоровенный мужик — вот уж кто точно казак, которого почему-то пустили в кают-компанию — нагло усмехнулся.
— Да не извольте беспокоиться, господа хорошие, — произнес он. — У нас для вас каморка сыщется. Для проформы — посидите под арестом. Пока начальство не разберется. Пройдемте-с?
Такого позора Клэйборн перенести не мог.
— Капитан Маккартур, сэр! Почему вы молчите? — заорал он. — На ваших глазах британских офицеров подвергают бесчестью!
— Мы с вами оба пленники, сэр, — отозвался капитан «Ворона». — Полагаю, если вы дадите мистеру Иволгину правдивый отчет о своей деятельности, он вас отпустит и вы возьмете на борт своего судна меня и моих подчиненных. И доставите всех нас в старую добрую Англию.
— Где вы, в свою очередь, дадите отчет о потере вверенного вам судна, капитан Маккартур, и предательстве интересов ее величества! — язвительно отозвался капитан «Персеверанса».
— Но прежде, чем это произойдет, сэр, я застрелю вас на дуэли! — вспылил капитан «Ворона».
— Господа! — вмешался русский капитан. — Сообщаю вам, что дуэли на территории российской империи категорически запрещены законом. Господин Кожин, — обратился он к к казаку, — покажите нашим новым гостям место, где они проведут времени не больше, чем им потребуется, чтобы составить полный отчет о своей деятельности.
Клэйборн и сопровождавший его Марроу, понурившись, покинули кают-компанию, сопровождаемые усмехающимся охотником. Следом поднялся и Маккартур, холодно поклонился русским офицерам, он вышел. Ему сопровождения не требовалась. Он мог свободно передвигаться в пределах своей тюрьмы, стенами которой служили бескрайние ледяные пространства Арктики.
— Теперь ваш выход, господин Орлов! — обратился Иволгин к гидрографу. — Ваш английский превосходен. Сыграйте роль капитана Маккартура, нанесите на «Персеверанс» ответный визит вежливости, ну и осмотритесь там…
— Вас понял, господин капитан, — сказал тот. — Взять и отпустить «Персеверанс» мы не можем, вступать в драку с его командой — хлопотно, но и оставлять их просто так за кормой — тоже рискованно.
— Верно. Поэтому смотрите внимательно, Викентий Ильич! Думаю, никто лучше вас не сможет оценить, чем на самом деле занимается в Арктике этот «гидрограф»?
Через полчаса Орлов, переодетый в форму британского морского офицера — благо они с Маккартуром были одного роста и телосложения, спустился в шлюпку, на которой к борту «Святой Марии» были доставлены Клэйборн и Марроу. Отдал приказ английским матросам и те повезли его к «Персеверанс».
Еще через пятнадцать минут гидрограф и личный агент Шабарина поднялся на британский пароход. И нос к носу столкнулся… с Дениской Шаховым, которого знал с детства. «Тень» тоже узнал этого «английского капитана», но ни один из них и бровью не повел, ведь выучка у них была одна — шабаринская.
* * *Наконец-то я получил его. Такое скромное и простое. И такое долгожданное. Листки на столе были не просто очередной депешей, а важнейшим донесением, доставленным в толстом конверте, впитавшем запахи морской соли, смолы и человеческого пота. Ясно, что его везли тайно, часто — пряча на себе, за пазухой. Место отправки — Русская Америка, город Ново-Архангельск. Дата — 15 ноября 1856 года.Сначала письмо переправили на Камчатку, а оттуда — на перекладных, по замерзшим сибирским рекам, по тракту, по которому шли каторжане да ехали в санях фельдъегеря. Месяцами письмо добиралось до Канска, оттуда — в Шилку и Нерчинск. Нарым. Новониколаевск. Санями, телегами, верхом даже — пешком. Путь был извилистым. А я вскрыл его ножом для бумаг, как уведомление из очередного департамента, обнаружив внутри несколько листов, исписанных знакомым угловатым, словно нарубленным топором, почерком Григория Иволгина. Донесение было составлено полгода назад. Некоторые строчки расплылись.
'Ваше сиятельство, граф Алексей Петрович!
Докладываю обстановку. В Рейкьявике взял на борт гидрографа Орлова В. И., с его помощью нам удалось заманить британский броненосец «Ворон» в узкую часть пролива Святого Антония, в результате британцы напоролись на подводную часть айсберга и сломали винты своего корабля. Принял решение взять экипаж «Ворона» на борт, как потерпевших кораблекрушение. В устье реки Маккензи обнаружил британский пароход «Персеверанс». Там нами был встречен Ваш агент «Тень». Он велел доложить Вам, что его миссия выполняется успешно и попросил оставить его на борту «Персеверанса». На него же сошли британцы с «Ворона». Все, кроме — капитана Маккартура. Продолжил путь. В настоящее время нахожусь на прииске на реке Клондайк. Подтверждено богатейшее содержание золота в здешних почвах. Пробы песка — исключительные, самородки встречаются. Однако…'
Дальше хорошие новости полугодовой давности закончились, начались менее хорошие.
«…Главный враг — мерзлота. Глубина залегания пласта — от пяти до семи аршин крепчайшего льда и промерзшего грунта. Добыча ведется каторжным трудом: колем лед кирками, оттаиваем куски у костров, промываем в ледяной воде ручья. Воды для промывки катастрофически не хватает — ручей слабый, замерзает. Производительность ничтожна: за день усилиями двадцати человек — менее полфунта песка, самородок с ноготь. Люди выматываются быстрее, чем успевают намыть песок. Множество случаев обморожения, нехватка свежих продуктов, доктор опасается начала цинги… Воду подаем помпами, но все это кустарщина. Требуются специальное паровое оборудование, опытные старатели, постоянная база и надежная связь с Большой землей. Без всего этого „Эльдорадо“ останется ледяной ловушкой, а не источником богатства. Жду Ваших указаний. С глубоким уважением, Капитан Гр. Иволгин, писано в сентябре, 1-го дня…»
