Архитектор душ - Александр Вольт
У Алисы заурчал живот.
Она вспыхнула до корней волос, с ненавистью посмотрела на меня, потом на свою подругу по несчастью. Лидия сделала вид, что ничего не слышала, но уголки ее губ едва заметно дрогнули. Голод, как говорится, не тетка.
Поколебавшись еще мгновение, Алиса встала, подошла к столу, взяла тарелку и молча наложила себе еды. Лидия, выдержав театральную паузу, с присущим ей достоинством последовала ее примеру.
Ели молча.
Естественно, никакого «спасибо» я не дождался. Да и не сильно-то хотелось. Закончив с ужином, я собрал свою и их пустые тарелки, отнес на кухню и сложил в раковину.
— Помойте, — сказал я спокойно, проходя мимо них на обратном пути.
— Еще чего, — сказала Лидия.
Я повернулся к ней и поднял брови в немом вопросе.
— Я не буду мыть за тобой тарелку, — добавила она.
— Лидия, — сказал я со вздохом. Ни стали в голосе, ни требования. У меня складывалось впечатление, что я воспитатель, и мне приходится общаться с ребенком в коррекционном заведении. Вот только эта барышня, да и вторая тоже, были абсолютно здоровы, просто либо избалованы донельзя, либо пытались, как это говорилось, «качать права». — Мой дом — не свинарник.
— Правда? Я бы так не сказала… — она демонстративно осмотрела все вокруг.
— Тогда похрюкай, — парировал я, и она тут же покрылась румянцем возмущения. — Вам здесь придется находится до тех пор, пока мы не выясним, как избавиться от этой херни. И если вы обе считаете, что виноват в этом только я, то глубоко заблуждаетесь. Клянусь всем, что у меня осталось, но я уверен, что, если бы вас сюда не принес черт — ничего бы этого и не было.
Я лгал. Уверенности у меня не было, но убедить их и «построить» хотя бы на время было остро необходимо. Да и если так рассуждать, то в моих словах была доля не самой железной, но все же логики. Кто знает, как бы сложилась моя новая судьба, если бы они не пришли.
Вдруг бы я и вправду сейчас спокойно налаживал свои дела без обязательного условия постоянно выкручиваться и объяснять наличие двух женщин рядом. Жаль, что я не переродился в какого-нибудь хана… сказал бы «наложницы». и дело с концом.
— Поэтому, раз вы здесь задержитесь на некоторое время — посодействуйте и прекратите язвить через слово.
Они смотрели на меня, держа ложки в руках, но ничего не ответили. Только я собрался уходить, как снова раздался голос.
— Громов.
Это была Лидия.
— Я Громов.
Она жевала губы, словно заставляла себя разговаривать со мной. Или то, что она хотела сказать, буквально претило всему ее нутру.
— У тебя телефон работает? Мне надо позвонить.
Я не стал спрашивать, куда. Раз уж она не может позвонить в полицию и рассказать о своем положении, то, наверное, разве что домой. Тем более что Лизавета упоминала ее отца, а значит, в отличии от Алисы, ее родные были живы.
Кажется, я видел на кухне на одной из стенок стационарный телефон.
— Один был на кухне недалеко от раковины, — сказал я спокойно. — Я не шучу. Если не хочешь — можешь осмотреться вокруг. Но заодно могли бы сделать полезное дело.
Не дожидаясь ответной реакции, я подхватил со стола стопку таинственных талмудов, которые нашел в комнате, где очнулся, сел в кресло поближе к огню и решил их изучить. Я надеялся, что смогу хоть немного разобраться в том, как я здесь оказался, и чего пытался добиться Виктор Громов.
Я погрузился в чтение. Девушки, пошептавшись, все же ушли на кухню, и я услышал звяканье посуды. Их гордость не позволяла им открыто подчиняться, но и жить в грязи они, видимо, не хотели.
Затем послышался голос Лидии.
— Алло? Папа? Да, папа, это я, здравствуйте. Нет, все в порядке, я просто задержалась у подруги. Помнишь Олега Бенуа? Да, Алиса. Да, сейчас у нее. Нет, еще не скоро. Мы хотели пойти вечером куда-нибудь в клуб или в бар. Да, наверное у нее останусь…
Дальше я не слушал, но вывод сделать успел, ухмыльнувшись. Упрекает меня во лжи, а сама брешет как цыганка у вокзала.
Переключив внимание, я стал продираться через строки древнего манускрипта. Неизвестный мне язык сильно напоминал латынь из моего мира. Только благодаря собственной врачебной практике, годам зубрежки анатомических терминов и названий лекарств я худо-бедно мог разобрать написанное. Не исключаю, что мне помогали и знания бывшего владельца, который изучал этот язык в институте.
Отдельные страницы были испещрены торопливым нервным почерком Громова — его комментарии, догадки, расчеты.
На одном из разворотов был рисунок, некоторое подобие «Витрувианского человека» Леонардо. Фигура человека, вписанная в круг и квадрат, но внутри грудной клетки было схематически изображено сияющее ядро психеи, от которого по всему телу расходились тонкие линии энергии, соединяясь с органами и конечностями.
На странице, где был детально изображен тот самый ритуальный круг, который я застал, рукой Громова было выведено: «Hoc tempore certo eveniet» — «В этот раз точно получится». Значит, были и предыдущие, неудачные попытки.
Короткий смешок вырвался сам собой. Значит, ему все же удалось. Иронично, что Виктор Громов уже никогда не сможет насладиться собственным достижением, какой бы целью он не задавался.
Я листал дальше, пропуская сложные формулы и астрологические выкладки. На одной из страниц выцепил интересный фрагмент о том, что психея остается в теле человека после смерти до суток, не более. Это еще раз подтверждало мои домыслы насчет эльфийки.
И ближе к середине я нашел то что искал. Целая глава, посвященная «Visus Animae» — «Видению Души». Здесь было описание того, как можно развить в себе эту способность, как научиться видеть психею по собственному желанию.
Из-за трудностей с языком и витиеватости слога мое понимание оставалось половинчатым, но даже так я смог вычленить несколько ключевых тезисов.
Primo. Я действительно могу научиться видеть психею осознанно, а не случайно, как это вышло в прозекторской с Лидией и Алисой. Для этого требовалась концентрация, воля и некое внутреннее усилие, которое в тексте туманно описывалось как «обращение взгляда внутрь».
Secundo. Я могу ею управлять. Не только видеть, но и влиять на нее. Взаимодействовать. И теперь это была не просто моя
