Проклятый Лекарь. Том 3 - Виктор Молотов
Но я уже не слушал.
Я проигнорировал его крики, панику Петра, суету медсестёр. Они перестали существовать. Есть только я, пациентка и враг внутри неё. Я склонился над Ольгой, положив руки ей на грудь, и мир снаружи исчез.
Это была не тихая медитация. Это была работа на пределе, как у штангиста, пытающегося выжать рекордный вес.
Я вливал Живу не хаотично, а сфокусированным потоком, пытаясь создать «зону избыточного энергетического давления», чтобы физически оттеснить паразита от сердечной мышцы.
Паразит ответил.
Он не просто сопротивлялся — он начал активно поглощать мою энергию, становясь сильнее с каждой секундой. Я атаковал врага, пытаясь спасти заложника.
Сосуд показывал тридцать восемь процентов… тридцать… двадцать пять… Пот застилал глаза, стекая по вискам. Мышцы рук и спины свело от чудовищного напряжения.
Двадцать процентов… пятнадцать… Я чувствовал, как хватка твари на сердце Ольги только усиливается. Она задыхалась, её тело выгибалось на каталке.
Десять… Мир сузился до одной точки — моих ладоней на её груди. Я слышал крики Мельникова и вопли Петра как сквозь толщу воды. Они уже не имели значения.
— Давай! Давай! Сдохни, сволочь! — зло рычал я.
Глава 6
Мой крик, естественно, не убил паразита. Жива была для него пищей. Я лишь кормил его, пытаясь отогнать от сердца.
Пора сменить меню. Если он питается жизнью, значит, его должно отравить её противоположностью.
Я перекрыл канал Живы и открыл другой — тот, что вёл к самой сути Архилича.
Собирать остатки тёмной энергии было мучительно. Сосуд был пуст, и теперь я вычерпывал из самого себя.
Это не было похоже на формирование копья. Скорее на создание тончайшей хирургической иглы из концентрированной смерти. Любая ошибка — и я проткну этой иглой не паразита, а саму душу Ольги.
Мне требовалась абсолютная точность.
Я направил эту иглу точно в эпицентр тёмного узла, который всё ещё пульсировал вокруг её сердца. Это был не физический удар, а инъекция чистого некроза в энергетическое тело твари.
На астральном плане раздался беззвучный вопль агонии.
Я видел, как тварь корчится, её структура начала распадаться под действием некротической энергии. Она сжималась, сворачивалась — с ореха до фасолины, до горошины… а потом рассыпалась на тысячи микроскопических спор, которые мгновенно растворились в окружающих тканях, став невидимыми даже для моего зрения.
Проклятье. Тварь не сдохла. Она ушла в спящий режим, рассеявшись по всему организму Ольги, и теперь затаилась гораздо глубже, став ещё опаснее. Неизвестно, где она соберётся в следующий момент.
В тот момент, когда паразит исчез, исчезло и напряжение. И меня накрыл откат.
Комната поплыла перед глазами, в ушах зазвенело. Я рухнул бы на пол, если бы инстинктивно не вцепился в металлический край каталки.
Я мысленно проверил Сосуд. Семь процентов.
Потратил почти всё на атаку Живой, а потом добил остатками некро-силы. Итоговый результат — пиррова победа. Ещё пара таких «спасений» — и можно заказывать себе место в моём же морге.
Хотя Костомар и сам справится.
— Что… что произошло? — голос Ольги был ясным и сильным. Она села в кровати так легко, словно только что проснулась после здорового сна. Недоуменно оглядываясь.
Боль исчезла. Взгляд Мельникова метнулся к монитору.
Кривая ЭКГ, ещё минуту назад показывающая тотальное разрушение, теперь демонстрировала идеальный синусовый ритм. Патологические зубцы Q исчезли. Сегмент ST вернулся на изолинию. С точки зрения их науки, это было абсолютно невозможно.
— Ольга! — Пётр, рыдая, бросился обнимать сестру. — Ты в порядке? Как ты себя чувствуешь?
Медсестра стояла с открытым ртом, глядя то на Ольгу, то на монитор. А Мельников… он смотрел на меня. В его взгляде больше не было гнева. Там был шок, смешанный с суеверным ужасом. Он смотрел на меня, как на ходячее нарушение всех законов природы.
— Нормально, — удивлённо сказала Ольга Петру. — Даже хорошо. Будто ничего и не было.
Эта фраза, произнесённая в оглушительной тишине, стала приговором их рациональному миру.
Доктор Мельников, казалось, очнулся первым. Он медленно, как во сне, подошёл к монитору. Недоверчиво постучал по корпусу пальцем. Снял очки, тщательно протёр их платком, снова надел.
Наклонился к экрану так близко, будто пытался разглядеть пиксели, найти подвох в изображении. Его научный, рациональный мозг отчаянно искал ошибку в аппаратуре, потому что альтернатива была немыслимой.
— Это невозможно, — бормотал он себе под нос, его взгляд бегал по идеальной кривой на экране. — ST-сегмент не просто опустился, он на идеальной изолинии. Патологического зубца Q нет… Он не мог исчезнуть! Это рубец, это мёртвая ткань! Это как если бы ампутированная нога выросла заново за одну минуту! Аппаратура неисправна! Должна быть неисправна!
Исчерпав все «научные» объяснения, он резко повернулся ко мне. Его растерянность сменилась яростным, требовательным недоумением.
— Пирогов! — его голос прозвучал слишком громко в оглушительной тишине. — Что. Вы. Сделали⁈ Я тридцать лет в кардиологии, я видел спонтанные ремиссии, я видел чудеса, но я НИКОГДА не видел, чтобы острый, обширный инфаркт миокарда удалось… снять! Магическими методами лечат мигрени, мышечные спазмы, но не тотальный некроз сердечной мышцы!
Я смотрел на него, концентрируясь на том, чтобы просто стоять прямо, опираясь на край каталки. Каждое его слово отдавалось гулким эхом в голове. Сосуд был пуст, и тело протестовало против такого варварского обращения.
Если бы ты знал, уважаемый коллега, всю правду.
Ты стоишь здесь, восхищаясь нарушением законов кардиологии. А я только что провёл ритуал экзорцизма с помощью инъекции некро-энергии, сражаясь с разумной тварью, которая эти законы использовала как оружие.
Ты говоришь о магии. Если бы ты на секунду увидел то, что видел я, ты бы не задавал вопросов.
Ты бы позвал священника, а потом санитаров с самой большой дозой успокоительного. Для себя. Ужас — отличный стимулятор для кишечника. И всё это ради временной победы и Сосуда, в котором теперь гуляет ветер.
Я выпрямился, с усилием оттолкнувшись от каталки.
— Иногда нестандартные методы дают неожиданные результаты, доктор Мельников.
Это была констатация факта, который он вынужден принять. Это была стена, о которую разбились все его вопросы. Он остался стоять с открытым ртом, не получив объяснения, а лишь демонстрацию силы.
Пётр и Ольга не слышали нашего спора. Они были в своём мире. Он плакал от облегчения, уткнувшись ей в плечо, она гладила его по голове, всё ещё слабая, но живая.
Медсёстры стояли поодаль, глядя на
