Разноцветные ночи - Игорь Вереснев
Серёжа не знал, сколько просидел так. Впервые он боялся открыть дверь. Серый океан с равнодушным шорохом накатывал волны на берег. И чайки равнодушно перекрикивались в сером небе. И монументом равнодушию стоял маяк с навечно погашенным прожектором. Секретному Берегу нет дела до трагедии, случившейся в большом мире. Если остаться здесь навсегда...
Серёжа отбросил глупую, никчёмную мысль. Нельзя ожидать самого худшего, пока ты не знаешь наверняка. Пока есть надежда.
Вернуться в свою пустую квартиру решимости не хватило, он открыл другую дверь. В большом мире была ночь, за окном тускло светил фонарь на противоположной стороне улицы. В его отблесках угадывались письменный стол, тёмные пятна медвежат на коврике, человек, свернувшийся калачиком под одеялом. Но Эль не спала, из-под одеяла доносились всхлипывания.
Серёжа постарался закрыть за собой дверь тихо, но язычок замка всё равно щёлкнул. Всхлипывания прекратились.
— Кто тут?
Рука потянулась к стоявшей на тумбочке лампе, вспыхнул свет.
— Сергей? — девочка удивлённо уставилась на нежданного гостя. — Как ты сюда попал? Я же дверь квартиры заперла, я проверяла.
— Я через Секретный Берег пришёл. Как прошлый раз.
Эль молчала. Наверное, не знала, что сказать? А может, думала о чём-то своём? Глаза у неё были красные, зарёванные. Поэтому Серёжа спросил первым:
— Ты почему плачешь? Что-то случилось?
Девочка ответила не сразу.
— Ты о крушении слышал? Два дня назад поезда столкнулись, товарный и пассажирский. Папа... — Она запнулась, стараясь удержать подкатывающее к горлу рыдание. Две слезинки всё же выкатились из глаз. Вытерла их рукой, продолжила: — Товарняк папа вёл. Когда цистерны с бензином взорвались, он бросился людей из вагонов вытаскивать. Обгорел сильно. Он в больнице сейчас, в Москве, мама к нему уехала.
Она снова запнулась. А потом выпалила зло:
— Его судить хотят, когда выздоровеет. Говорят, он виноват. Заснул, не остановил поезд на стрелке. Только неправда это!
Несколько секунд они молчали. Серёже было жаль Элиного папу, но тот хотя бы жив остался. Собравшись с духом, он спросил:
— Что с пассажирами случилось?
Эль дёрнула плечом.
— Первые два вагона сгорели, там погибших много. В других тоже пострадавшие есть. — Она нахмурилась, разглядывая гостя. Словно только теперь увидела его порванную майку, грязные пятна на шортах, сбитые в кровь колени, ссадины и синяки. — Серёжа, а что с тобой случилось?
— Мы с мамой в том поезде ехали, во втором вагоне. Я ночью в тамбур вышел. Я видел, как поезда столкнулись и взорвались.
Девочка тихо ойкнула, вскинула кулачки ко рту.
— Как же ты... — Не договорила, сама поняла. Глаза её широко окрылись. — Ты что, двое суток просидел на Секретном Берегу?
— Не знаю. Там ведь нет времени. Я боялся возвращаться, боялся узнать, что с мамой. Потом подумал: вдруг, всё не так страшно, как мне показалось, и она...
Он не смог вытолкнуть из себя конец фразы, но Эль и так поняла. Затараторила:
— По телевизору говорили номер телефона, на который родственники могут звонить. И в газете его наверняка напечатали. У нас есть вчерашняя газета!
Она откинула одеяло, вскочила с кровати. Босиком пошлёпала в коридор. Там вспыхнул яркий свет, и через минуту девочка позвала:
— Есть! Иди сюда. Думаю, по этому телефону и ночью звонить можно.
Серёжа хотел шагнуть и не смог, тело сделалось ватным. Он ярко представил, как это будет: он наберёт номер, на том конце ответят, он назовёт фамилию, имя, отчество мамы и ему скажут... Мучительно захотелось уйти на Секретный Берег. Навсегда.
Эль поняла. Тихонько вернулась в комнату, посмотрела на Серёжу пристально. Глаза её были по-прежнему широко открыты. Карие радужки казались чёрными.
— Не нужно никуда звонить. Мы сделаем, чтобы катастрофы не случилось. Если с Секретного Берега можно в будущее попасть, то и вернуться назад получится? Ты же сам говоришь, что там нет времени и что из любой двери выйти можно. Вот мы и выйдем до того, как поезда столкнутся, предупредим о поломанной стрелке.
Серёжа хотел возразить, что вернуться не получится. Что прошлое — это прошлое, в него никак не попасть. Рассказать о том, что время анизотропно, о причинно-следственных связях, об "эффекте бабочки". Промолчал. Вера Эль в чудо — единственное, что у них оставалось. И кто сказал, что чудес не бывает? Секретный Берег — уже чудо!
Они не стали задерживаться в этом странном месте вне времени и пространства.
— Кого предупредить надо? — хмуро спросил Серёжа.
— Да кого угодно! Моего папу, начальника вашего поезда. Главное, оказаться там вовремя.
Легко сказать! Серёжа поочерёдно представлял двери своей квартиры и подъезда, железнодорожного вокзала и даже вагона, в котором ехал. Но как представить время? Как шагнуть сквозь него? Маяк не пускал в прошлое.
В конце концов он сдался.
— Я не могу. Время — оно неуловимое, только что был миг, а уже прошёл и нету. А двери всегда в настоящем, всегда есть, — объяснил виновато.
Эль не спорила. Губы её задрожали, на глаза навернулись слезинки.
— Пожалуйста... — прошептала. Словно он специально саботирует!
— Я же говорю: время — как сон! А двери...
Хотел сказать, что настоящие двери ничуть на сон не похожи, и осёкся. Потому-что однажды такую дверь он видел! Всего полминуты, но запомнил.
На затерявшемся в ночи полустанке было тихо и пусто. И зябко. Серёжа ощутил, как кожа покрывается мурашками. Эль тоже поёжилась. Перед уходом из квартиры она переоделась из пижамы в спортивные штаны и футболку, но мастерку не прихватила. А зря.
— Получилось? — спросила с надеждой.
Серёжа огляделся. С местом он не ошибся, а со временем... Следов крушения не заметно, но как далеко оно случилось от полустанка? В темноте не разглядишь. Тёплая капля упала на лицо. Вторая. Начинался дождь. Тот самый, на который он смотрел из вагона обречённого поезда.
— Да! — воскликнул радостно.
Развернулся, потянул за ручку дверь кирпичной будочки. Дверь оказалась заперта изнутри. Серёжа подбежал к окну, забарабанил, закричал:
— Откройте!
Стрелочница сидела за столом в своей каморке, положив голову на руки. Дремала, наверное. Вскинулась, внезапно разбуженная, уставилась на детей, потом — на стоявший перед ней будильник. Встала, поковыляла к двери.
— У вас
