Наука о чужих. Как ученые объясняют возможность жизни на других планетах - Антон Иванович Первушин

веках, Уоллес утверждал, что «(1) вселенная звёзд не бесконечна по протяжённости; (2) наше Солнце расположено в центральной плоскости Млечного Пути; (3) оно также расположено близко к центру этой плоскости; (4) мы окружены группой или скоплением звёзд неизвестной протяжённости, которые занимают место, расположенное недалеко от центра галактической плоскости и, следовательно, близко к центру нашей вселенной звёзд». Здесь Уоллес допустил классическую ошибку в духе последователей Аристотеля и Птолемея: наблюдатель всегда находится в центре своей вселенной и может обоснованно утверждать, что за её видимыми пределами ничего нет. Но эволюционист сделал ещё один шаг в утверждении концепции ограниченного мироздания: хотя звёзды движутся, гравитация удерживает их на стабильных орбитах, поэтому картина космического окружения, которую мы видим сегодня, оставалась неизменной на протяжении «нескольких тысяч миллионов лет». Уоллес заявил: «Я отказываюсь принимать ничем не подкреплённые доводы тех, кто хотел бы заставить нас поверить, что наше предполагаемое положение неподалёку от центра звёздной вселенной является простым временным совпадением, не имеющим никакого значения; или что нагие Солнце и множество других подобных небесных тел, которые находятся поблизости от нас за пределами Солнечной системы, случайно сошлись вместе и разойдутся в окружающем пространстве, чтобы никогда больше не встретиться».

К этому довольно сильному допущению Уоллес добавлял сведения о природных условиях, при которых может существовать жизнь, и, сравнивая друг с другом известные планеты, вновь приходил к категорическому выводу: «Ни на одной другой планете не развился и не может развиться такой полный жизненный цикл, какой действительно развился на Земле». Далее Уоллес разбирал книгу знакомого нам Джона Гора и его утверждение, что в зоне обитаемости солнецопобных звёзд должна быть как минимум одна планета, пригодная для жизни.

Со своей стороны эволюционист утверждал, что наблюдаемые космические процессы вне нашего звёздного кластера слишком динамичны и вряд ли у миров, сформировавшихся там, было достаточно времени для возникновения благоприятных условий, поэтому оценку Гора в миллионы звёзд следует снизить до нескольких сотен или тысяч, которые входят в наш кластер; причём подавляющее большинство из числа последних имеют массу меньше солнечной, что делает их менее пригодными для обеспечения потребностей биосферы. Не забыл Уоллес упомянуть и об открытии большого количества двойных звёзд, у которых, согласно расчётам астрономов той эпохи, в принципе не может быть планет на стабильных орбитах. Следовательно, одиночная звезда с планетами – это скорее исключение, чем правило для нашего космического окружения.

Подводя итог, Альфред Уоллес писал: «Вся природа рассказывает нам одну и ту же странную, таинственную историю об изобилии жизни, о её бесконечном разнообразии и невообразимом количестве. Вся эта жизнь на нашей Земле привела к появлению человека, достигнув своей кульминации… И разве это не находится в совершенной гармонии с величием замысла (если это действительно замысел), необъятностью масштабов, чудесным процессом развития на протяжении всех веков, в котором нуждалась материальная Вселенная, чтобы произвести колыбель органической жизни и созданий, предназначенных для высшего и постоянного существования?.. Даже если бы не было доказательств уникального положения и исключительных характеристик Земли, которые я здесь привёл, старая идея о том, что все планеты обитаемы и что все звёзды существуют ради других обитаемых планет, в свете наших нынешних знаний кажется совершенно невероятной».

Заявление о том, что вся огромная Вселенная развивалась только для того, чтобы в ней появился землянин как вершина эволюции, позволила более поздним исследователям космической философии назвать Уоллеса автором антропного космологического принципа (anthropic principle), согласно которому наблюдение Вселенной возможно лишь там, где есть условия для появления наблюдателя. Мы пока не знаем, есть ли где-либо в космосе иные наблюдатели, но само наше существование обеспечено процессами, которые в нём протекают.

Биоцентрическое направление в космизме подробно обосновал американский биохимик Лоуренс Хендерсон (Гёндерсон) в книге «Среда жизни. Исследование биологического значения свойств материи» (The Fitness of the Environment. An Inquiry Into the Biological Significance of the Properties of Matter, 1913), которая сегодня признана классической. В ней Хендерсон рассматривал, как природные условия на Земле стали пригодными для зарождения биосферы, параллельно показывая, без чего жизнь не способна обойтись в принципе: ей нужна вода в жидком виде как растворитель, органические вещества как основа для построения организмов, солнечный свет как источник энергии и тому подобное. При этом он отмечал: «Исследование свойств элементов в их отношении к космическим процессам, т. е. в их отношении ко времени, должно обнаружить совершенно иной порядок… [Он] имеет для космического и органического развития некоторые весьма важные последствия, а именно: наибольшее постоянство и неизменяемость физико-химического состояния поверхности планеты, равно как и максимальную сложность состава этой последней. Следствием этого является ещё и то, что на этой поверхности существуют в высшей степени устойчивые, сложные и полные энергии системы… Свойства материи и явления космического развития… тесно связаны со строением живых организмов и с их приспособлениями, поэтому эти свойства являются более важными для биологии, чем подозревали раньше. Общий процесс развития, как космический, так и органический, представляет единство, и биолог прав, полагая, что Вселенная биоцентрична в самом своём существе».

Таким образом, в начале XX века ксенологическая дискуссия привела её участников к выводу, что появление жизни на Земле может оказаться уникальным или очень редким событием, обусловленным сочетанием благоприятных природных условий. Конечно, спекулятивные теории о широкой населённости космоса появлялись и в дальнейшем, однако зерно сомнения было посеяно, поэтому учёные с большим скептицизмом стали относиться к самой идее множественности обитаемых миров. В то же время появились надёжные критерии, позволяющие искать инопланетян не вслепую, а с использованием имеющихся знаний о законах развития Вселенной.

2.4. Небесные камни

Ключевой проблемой, решение которой раз и навсегда ответило бы на вопрос о существовании инопланетян, оставалось получение образцов с поверхности небесных тел. До начала эпохи практической космонавтики было ещё далеко, но идея общей эволюции и взаимосвязанности всех частей Вселенной подтолкнула учёных к поиску доказательств внутри метеоритов, прилетающих из внеземного пространства.

15 марта 1806 года неподалёку от городка Баланс на юге Франции упал метеорит, впоследствии получивший название Alais. Он раскололся на части, большинство осколков было утрачено, но один через двадцать восемь лет попал к шведскому химику Йёнсу Якобу Берцелиусу, который поначалу решил, что произошла ошибка: в отличие от других метеоритов, образец был слишком рыхлым и буквально «таял» в воде. Однако наличие коры плавления свидетельствовало, что осколок всё же прилетел из космоса, и химик приступил к анализу его состава. К изумлению учёного, образец был богат углеродными составляющими, и создавалось впечатление, что он содержит перегной – смесь разложившихся растительных и