Разноцветные ночи - Игорь Вереснев
Это был самый настоящий необитаемый остров. Именно таким Иринка его и представляла. Ну, почти таким. Не хватало конуса вулкана, окружённого дремучим тропическим лесом, шума скрытого где-то в этом лесу водопада, душераздирающих воплей то ли обезьян, то ли павлинов. Подобная недостача была вполне объяснима. Воплей не слышалось, так как не водились на острове ни обезьяны, ни павлины, ни иная живность, за исключением наглых пальмовых крабиков. Водопад не шумел, во-первых, потому, что на острове не было гор, откуда бы он мог низвергаться. Не было скал, холмов даже камней. Во-вторых, здесь не имелось ни рек, ни ручьёв, ни крошечных ручейков. Совершенно плоский, загнутый подковой вокруг лагуны, поросший двумя десятками кокосовых пальмам и панданусов коралловый риф.
Зато шумел, накатывая волны на берег, океан, — огромный, синий, ласково-тёплый, разлившийся от горизонта до горизонта. Бездонное небо кружило голову, яркая зелень пальмовых крон овевала прохладой, ослепительно-белый песок пляжей заставлял щуриться. И самое главное — рядом был Джоник! Здесь, на острове, Иринка поняла, что старинная пословица «С милым рай в шалаше» — ничуть не преувеличение. Именно так, в шалаше, вдвоём они и собирались прожить целую неделю. Что в глазах любого жителя Земли середины XXIII века выглядело абсолютно неправдоподобным. Так как полное имя Иринки было — Ирина Олеговна Мортинцева, а Джоника — Джон Дуглас Катервуд-младший. Со всеми вытекающими последствиями.
Шалаш они соорудили из прозрачного металлобрезента, обложив по верху пальмовыми листьями. Получилось шикарно: издали постройка и впрямь выглядела первобытной, при том способна была выдержать на прочность не только случайное падение на неё Джоника, но и небольшой ураган. Во всяком случае, Стефан уверял в этом, а он слов на ветер не бросал. Именно Стефан посоветовал использовать металлобрезент и сам же изготовил каркас шалаша. Затем установил рядом с шалашом миниопреснитель, вкопал в песок шланг до самого берега, и получился замечательный родничок. Развернул и активировал энергогенератор, подключил к нему всех сателлитов, проверил, как работает опреснитель, холодильник, кибер-диагност-фармацевт. Даже Иринкин коммуникатор проверил, хотя в нём-то что могло не работать?
Джоник свой комм проверять не дал. Огрызнулся на товарища:
— Слушай, Стеф, я что, сам не мог это сделать? Право слово, хватит опекать меня, как маленького!
Стефан не оправдывался, лишь плечами пожимал неуверенно. Большой, на голову выше Джоника, рыжебородый и плечистый, он выглядел виноватым, будто сделал что-то неправильное. И Иринка не выдержала, вступилась:
— Он вовсе не тебя опекает, а меня! Как старший брат. Правда, Стеф?
— Да, — промямлил парень.
И заспешил, засобирался вдруг. Десять минут — и яхта «Альдебаран» подняла якорь, двинулась из лагуны. В конце концов, Стефан выполнил то, что обещал — тайком от всего мира доставил их на необитаемый остров посреди Тихого океана. Следующей его задачей было — не мешать их счастью.
Они долго стояли на берегу, провожали яхту взглядами. Когда она превратилась в белое пятнышко у самого горизонта, и крошечную фигурку на палубе стало не разглядеть, Джоник осторожно обнял Иринку за плечи и прошептал:
— Наконец-то мы вдвоём. Я думал, не дождусь.
— Ага…
Через два часа они поссорились. Первый раз в жизни, по настоящему, до слёз. Самое смешное — из-за сущей мелочи. Джоник не сумел разрубить кокос мачете, как ни старался. А Иринка, не задумываясь, попеняла ему:
— Нечего было Стефа поторапливать! Он бы показал, как это делается. Он-то наверняка умеет.
Это не было преувеличением, в свои двадцать два Стефан в самом деле умел очень многое, в общем-то не нужное горожанину, но ох как полезное для «робинзона»! Потому что после школы он не побежал сломя голову поступать в университет, а три года ходил фельдшером-ассистентом в экспедиции: на Памир, в Гоби, сквозь Амазонскую сельву.
Джоника слова девушку ужалили, точно оса. Отбросил злосчастный орех и мачете, заорал:
— Конечно, кто бы сомневался! Так позвони ему, позови на помощь!
— И позвоню!
— И позвони!
— И позвоню!
Иринка потянулась к нашлёпке коммуникатора на виске, но вызвать Стефана не успела. Джоник оказался проворней.
— Ай!
Иринка взвизгнула от неожиданной боли. Парень резко сорвал липучку с её виска и бросился прочь. Она не смогла догнать его, отнять комм, так как не поняла сразу, что он собирается делать, дала ему фору. А он подбежал к самой воде, размахнулся и зашвырнул. Перламутровая блямба блеснула напоследок в лучах опускающегося к горизонту солнца, булькнула негромко. И пропала.
— Ты что наделал?!
Иринка тоже выскочила на берег, остановилась, вглядываясь в тёмно-синюю глубину. Джоник поступил хитро: бросил коммуникатор не в мелкую лагуну, а с противоположной стороны острова, там, где коралловая стена круто уходила в глубину. Иринка потянулась было стягивать майку и передумала — бесполезно, проще иголку найти в стоге сена, чем отыскать перламутровую блямбочку среди разноцветных кальциевых зарослей.
— Всё, теперь я точно вызову Стефана! Не хватало мне тут детского сада! — она развернулась, размашисто пошла обратно к шалашу. — Где твой комм, в рюкзаке?
Парень не отвечал, только сопел и шёл следом.
— Так где? Учти, я все твои вещи перерою, а найду! Лучше сам скажи.
Признался Джоник, лишь когда Иринка присела перед шалашом, готовая выпотрошить его до основания:
— Не найдёшь. Я комм на яхте оставил. В каюте.
— Ты забыл комм на яхте?!
— Не забыл. Специально оставил. Чтобы нам не мешали, не дёргали по каждому поводу. Хотя бы одну неделю!
Иринка выпучи глаза.
— Ну точно ненормальный! Это у вас что, фамильное? Да, отец правду говорил!
— При чём здесь моя фамилия и твой отец?
— При том, что все Катервуды — авантюристы! Говорят, твой прапрапращур был пиратом? Верю! Оставить нас без связи с внешним миром — это же ни в какие ворота не лезет! Ты — безбашенный!
Она ожидала новой вспышки истерики, но Джоник вдруг рассмеялся.
— Подумаешь, нет связи! Через неделю Стеф вернётся и заберёт нас с острова. По прогнозу синоптиков погода ожидается превосходная, ни штормов, ни ураганов. Гадюк, скорпионов и людоедов здесь вроде не водится. От жажды не умрём, от голода — и подавно. Так чего ты боишься?
— Я?! Я ничего не боюсь! Просто ты, оказывается, неумёха. Руками ничего делать не умеешь, разве что заметки для БВИ пишешь здорово. Вон, — она ткнула пальцем в проворную мелочь, снующую вокруг шалаша, — ты и краба не поймаешь!
— Краба-то я поймаю.
