Тропой человека - Ник Ричмонд
Ещё через несколько минут пути вниз по склону Верон решил отдохнуть и присел на поросший мхом камень.
«Пи-пи-пи», – вновь подал голос браслет.
Коротко взглянув на него, Верон вдруг размахнулся и резко саданул им об камень, отчего корпус устройства тут же треснул пополам и развалился, упав в траву.
Лес становился всё гуще, и идти было тяжелее, чем прежде. Почва здесь уже была более влажной, деревья – более высокими, а под ногами вместо щебня зеленела вязкая трава. Чуть впереди она была примята маленькими круглыми лунками, выстраивавшимися в цепочку, шедшую между деревьями. Ствол одного из них был обгрызен почти догола. Зоолог встал и подошёл к этому дереву, осмотрел глубокие следы зубов на гладкой поверхности древесины, а затем выковырял из-под плотно державшегося куска коры пучок длинной и грубой серо-коричневой шерсти.
Оглядевшись по сторонам, Верон быстрым и уверенным шагом направился вдоль цепочки одиноких следов. В месте, где она пересекала ещё не затвердевшее глинистое дно высохшей лужи, травяные лунки превратились в отпечатки крупных оленьих копыт. Мельком взглянув на них и удовлетворившись увиденным, зоолог ещё больше ускорил шаг, и спустя непродолжительное время он оказался возле ещё одного деревянного настила, прикрытого обломанными ветками. Он схватил лежавшее сверху бревно и отбросил его в сторону, за ним проследовали ещё три тяжёлых ствола, последний из которых пришлось установить вертикально и затем перевалить через уже лежавшие в стороне. Подняв сам настил, Верон заглянул в глубокую яму, мрачная бездна которой ощетинилась в ответ десятками торчавших вверх остро заточенных кольев. Некоторые из них были покрыты застарелой кровью. Зоолог нервно повёл плечом, затем он расположил настил стоймя между двух деревьев, ветками прикрыл яму, а сам забрался на пригорок неподалёку, устроился поудобнее, опёршись на мшистую корягу, накидал поверх своих ног сорванной травы и принялся ждать, вслушиваясь в шелест лиственных крон и отдалённое пение птиц.
* * *
Зоолога разбудил низкий протяжный гортанный рёв, постепенно переходивший в нечто похожее на скрип качающегося дерева:
– Оаааааааг! Оааааг!
Поначалу звуча призывно, через какое-то время голос животного стал громче и прерывистее, как бы предостерегая и подгоняя своего же обладателя:
– Оаааг-аг-аг-аг-аг!
Теперь он перемежался треском сухих ветвей, встречавшихся на пути крупного, нёсшегося на большой скорости лесного зверя. Спустя ещё несколько мгновений стал слышен топот его копыт, а затем – и тяжёлая поступь его преследователя. Наконец оба они показались промеж деревьев: крупный чёрный медведь настигал свою жертву – должно быть, на равнине у быстроногого оленя было бы больше шансов на спасение, но здесь, на лесистом склоне, участь его была предрешена.
Наконец оказавшись в небольшом пролеске, хищник дотянулся-таки своей лапой до крупа копытного, тот молниеносно развернулся, поняв, что шансов избежать драки у него уже нет, встал как вкопанный и угрожающе опустил раскидистые рога. Оба замерли. Некоторое время они стояли, с опаской глядя друг на друга. Затем медведь стал медленно раскачиваться, переминаясь с лапы та лапу, но рогатый невозмутимо контролировал все его движения: он крепко стоял на прямых ногах, всем своим благородным видом демонстрируя готовность нанести ответный урон. Медведь стал прохаживаться вокруг него, стараясь улучить момент для атаки с фланга, но всё не решался на неё, и вдруг он сорвался с места, в долю секунды поднял передние лапы, мощно оттолкнулся задними и прыгнул на свою жертву.
Рога встретили его, однако бросок был настолько силён, что оленю пришлось упереть их в землю. Он уже не мог поднять их и размахнуться для удара, но пока ещё сдерживал хищника, который, рыча, бил тяжёлой лапой, пытаясь дотянуться до морды противника, но попадал лишь в основание рога. Никто из них не мог вывернуться из этого положения, но в какой-то момент медведю удалось зацепиться когтями, с усилием подтянуться и перевалиться через рог, и он тут же вцепился своей пастью в оленью шею. Тот взревел в отчаянии так сильно, что с деревьев поднялись стаи птиц и с гарканьем закружили над поляной, заполонив небо, отчего на всю округу на миг опустился сумрак. Хватка была мёртвой. По серо-коричневой шерсти заструились бордовые ручейки. Ноги пошатнулись, и олень рухнул на колени, продолжая клониться к земле. Бой завершался.
Но вдруг что-то произошло: медведь поднял морду вверх и пронзительно заревел от боли. Он оттолкнул двумя лапами свою добычу и непонимающе уставился на неё – но олень был едва в сознании, поэтому он безвольно рухнул на землю, медленно моргая закрывавшимися глазами.
– Эй! – послышался тоненький голос со стороны леса. Медведь обернулся на звук, и Верон увидел, что из его спины торчит нож, от слабого броска не до конца вошедший в шкуру и болтавшийся из стороны в сторону, готовый вот-вот вывалиться из раны. – Ты чего дерёшься?!
На другой стороне поляны стоял ребёнок. Совсем маленький – мальчику на вид было не больше лет пяти. В иной ситуации вряд ли он был способен напугать Верона, однако сейчас ему это удалось: зоолог опешил, не представляя, что он вообще мог бы предпринять, но пока он перебирал варианты, при которых неминуемо умирали все присутствующие, медведь поднялся на задние лапы, грозно вскинул передние и издал настолько пугающе громогласный рёв, что Верон похолодел от ужаса, ожидая увидеть самое страшное зрелище в своей жизни. Мальчик же сложил руки на груди и лишь с вызовом взглянул в ответ.
Опустившись на все четыре лапы и оголив клыки, медведь ринулся на ребёнка, а тот развернулся и побежал, но так медленно и неуклюже, что бегство было безнадёжным с самого начала, он даже споткнулся о сосновый корень, и в тот самый миг, когда разъярённый барибал, за считанные секунды преодолевший расстояние между ними, раскинул когтистые лапы в готовности разорвать свою цель, мальчик вскочил на стоявший на пути большой камень, схватился обеими руками за тонкий ствол засохшего дерева, торчавшего рядом, и по инерции описал дугу вокруг него, спрыгнув через пол-оборота, а медведь, перемахнув через эту преграду, вдруг просто исчез.
Воцарилась первозданная тишина. Поглядев ещё некоторое время в напряжении в одну точку, где-то там, за горизонтом, Верон затем опустил голову и медленно вытер лоб. Когда он вновь
