Тропой человека - Ник Ричмонд
Не теряя ни минуты, бродяга быстро переоделся в этот костюм, собрал всё необходимое в найденный тут же объёмный походный рюкзак и осторожно вышел через дверной проём наружу, увидев на горизонте зарево огней Вилвормонта. В стороне от него находился бледно светящийся голубым светом куб Цитадели, вокруг которого всё ещё то и дело сверкали красные отсветы выстрелов.
Это массивное и торжественное строение ежедневно привлекало к себе тысячи путешественников со всего света. Им нельзя было заходить внутрь из-за специального режима секретности столь важного объекта, но даже просто поглядеть на него со стороны – это действительно многого стоило и оставляло отпечаток на всю жизнь.
То же, что предстояло через несколько мгновений увидеть путнику, невозможно было и представить никому во всём мире, но он уже понимал, что именно это и произойдёт.
Всё началось со вспышки: это была лишь белая точка на бескрайнем чёрном полотне, но яркая, как тысячи солнц, и поэтому она мгновенно осветила всю долину. А потом раздался взрыв. Немыслимое количество огня одновременно хлынуло в пространство вокруг Цитадели. Стало светло как днём, и из того места, где парил исполинский куб, огромным быстро расширявшимся кольцом стало расходиться белое облако. Небо наполнили миллиарды горящих осколков, и они, описав дуги до самых облаков, начали словно дождь осыпать собой окружающие земли, вспыхивая при падении.
Потом дошла звуковая волна: низкий, многоголосый треск самого небосвода, а за ним – пульсирующий гул земли, протяжный, будто несмолкающий стон. Горячий ветер обжёг измождённое лицо. Цитадели не стало. Смотреть было уже не на что, и бродяга без видимых чувств просто взял свою палку, опёрся на неё, поправил на плечах тяжёлый рюкзак и, повернув в сторону леса, прихрамывая, неспешно зашагал по тропе, поднимавшейся в горы, в начале которой на массивном деревянном портале резными буквами было выведено: «Заповедник Редвуд».
Прошёл год
Глава 6
Раздался тихий трёхкратный писк. Верон никак не отреагировал на него. Других звуков не было, кроме, разве что, шума листвы снаружи, в остальном – полная тишина. Писк раздался вновь. Он открыл глаза и некоторое время, не двигаясь, разглядывал светло-серую текстуру камня в нескольких сантиметрах от своего лица, прислушиваясь к малейшим шорохам.
«Пи-пи-пи».
Верон попробовал расстегнуть ремешок старомодного медицинского браслета, но замок никак не поддавался, и он вскоре бросил эту затею.
«Пи-пи-пи», – победоносно возвестил браслет.
Крупная ленивая муха прожужжала где-то совсем рядом. Зоолог перекатился через плечо и спрыгнул с деревянного настила в самом углу плоской горизонтальной скальной расщелины, оказавшись в чуть более просторной её части, где было оборудовано его жилище: тут стоял деревянный стол, представлявший собой кусок широкой доски, лежавшей на выпиленном сосновом пне, вешалка на несколько крючков, занятая одеждой разных размеров, а также сбитый наспех стеллаж, глубокие полки которого были завалены различным хламом – здесь были и старые рабочие инструменты, и части несложных электронных механизмов, вроде дверных моторов, и замызганные склянки с остатками химических жидкостей. Пройдя мимо стеллажа, слегка пригибая при этом голову, Верон присел на кусок бревна, используемый им как табурет.
«Пи-пи-пи».
Нехотя подняв-таки руку, он взглянул на тусклый дисплей инфобраслета, испещрённый глубокими трещинами, забитыми грязью, и увидел на нём то, о чём уже давно догадался:
«Низкий уровень железа».
Нажав кнопку и отвернувшись как-то немного брезгливо, Верон встретился взглядом со своим отражением в гладко отполированном жестяном листе, стоявшем вертикально у стены пещеры: тот человек был бородат и с лохматой шевелюрой тёмно-рыжих волос, перебивавшихся сединой. На лбу его застыла паутина морщин – неглубоких, но так прочно въевшихся в это лицо, что, казалось, они были на нём всегда.
На расстоянии вытянутой руки, в месте, где пол был наиболее ровным, стоял большой прозрачный бак с водой. На дне его виднелся бурый осадок, но сверху вода казалась чистой. Зачерпнув оттуда металлической кружкой, зоолог двумя глотками осушил её, слегка поморщившись, а затем встал на ноги и небрежным, но выверенным движением швырнул сосуд на стол, тот проскользил до середины столешницы и звякнул о борт склянки с водой, казавшейся неуместно прозрачной в своём окружении: в вазе на столе стоял один оранжево-чёрный цветок. Верон схватил с вешалки плотную куртку и направился к выходу.
Оказавшись снаружи, первым делом он, поморщившись от яркого света и поёжившись от утренней прохлады, внимательно оглядел всё небо от горизонта до горизонта, потом – лесную долину, раскинувшуюся вокруг скалистой горы Рейджмор, на высокой террасе которой, в окружении нескольких небольших сосен с волнистыми стволами, отчаянно цеплявшихся корнями за щели между камней, он и нашёл для себя убежище. Площадка этой террасы была достаточно широка, чтобы на ней мог приземлиться целый ионолёт, хотя спрятать его здесь было, конечно, невозможно – это место имело отличный обзор, но и само было видно отовсюду. Поэтому, торопливо разбросав в стороны несколько сухих веток, занесённых сюда ветром, зоолог немедленно покинул открытое место и начал осторожный спуск вниз по крутому склону, укрытому уже более густой растительностью.
Преодолев несколько метров высоты, цепляясь за корни и каменные выступы, Верон оказался на достаточно пологой поверхности и шёл, иногда петляя между деревьями, а иногда спрыгивая с небольшой высоты: он старался ходить разными путями, чтобы не оставлять за собой троп.
Через несколько минут лес начал редеть. Высота над уровнем долины всё ещё была приличной, и очередная открытая площадка на выдающейся над обрывом скале открывала живописный вид на многие километры зелёного моря, вздыбленного волнами холмов, в небе над которыми кружили стаи птиц. Невдалеке шумел водопад. Сделав по обыкновению небольшой крюк и оглядевшись, зоолог оказался на каменистом спуске к образовавшейся в месте падения воды купели с чистой, прозрачной водой. Умывшись ей и попив прямо из ладоней, он продолжил свой путь через лесную чащу, внимательно присматриваясь к деревьям и буеракам, образовавшимся у корневищ упавших стволов.
Он остановился у одной старой ели, ветви которой внизу были почти голыми, опушая зеленью лишь самую макушку дерева, открытую солнечному свету. В трещинах её жёсткой коры зоолог увидел несколько пучков оленьего пуха. Аккуратно наклонившись и достав его, чтобы
