Наука о чужих. Как ученые объясняют возможность жизни на других планетах - Антон Иванович Первушин

В декабре 1895 года, собрав изрядное количество отзывов прессы на свои открытия и теоретические соображения, Персиваль Лоуэлл двинулся в путешествие по Европе, навестив людей, которыми искренне восхищался: Камиля Фламмариона и Джованни Скиапарелли. Его ждал тёплый приём, и Скиапарелли впоследствии высказался о его визите так: «Уверен, что Лоуэлл – один из самых выдающихся исследователей Марса сегодня. Если настойчивость и энтузиазм не покинут его, он внесёт значительный вклад в ареографию; с другой стороны, он нуждается в накоплении опыта и должен обуздать своё воображение».

Несмотря на осторожные оценки мэтров и яростную критику, некоторые из астрономов активно поддержали теорию Лоуэлла. Например, Уильям Пейн, соредактор журнала «Популярная астрономия» (Popular Astronomy), не только предоставил бывшему дипломату возможность печататься у него, но и сам написал две статьи в оправдание новейшей интерпретации феномена каналов. Астроном Томас Си, специализировавшийся на исследовании двойных звёздных систем, похвалил Лоуэлла за «замечательное литературное мастерство и чёткое понимание предмета», добавляя что его теория каналов «как минимум требует более уважительного отношения к себе, чем любая интерпретация, которая была сделана ранее». Вышеупомянутый англичанин Норман Локьер принял идею Лоуэлла и заявил, что «гипотезе растительности будет трудно противостоять». Ирландская писательница Агнес Клерк, занимавшаяся распространением астрономических знаний, сообщала, что новая теория каналов, безусловно, является продуктом «марсианского бума», а Лоуэлл, будучи «одарённым наблюдателем с бодрым и оригинальным стилем», делает много важного для изучения планеты, однако интерпретация Скиапарелли выглядит более обоснованной.

Гипотеза о существовании высокоразвитой цивилизации на Марсе породила волну обсуждений возможности установления связи с его обитателями. Делалось умозаключение, что если марсиане древнее землян, то должны попытаться сообщить нам о себе с помощью световой сигнализации: радио в XIX веке было в зачаточном состоянии и мало кто догадывался, какие перспективы сулит его дальнейшее развитие. В свою очередь появились и проекты отправления световых сигналов на Марс.

К примеру, в августе 1869 года французский поэт-символист и изобретатель Шарль Кро, придумавший первый фонограф, опубликовал брошюру «Очерки о способах связи с планетами» (Études sur les moyens de communication avec les planètes). Тот факт, что иногда астрономы наблюдали на Меркурии, Венере и Марсе некие светящиеся точки, оказался достаточным для него, чтобы утверждать, будто бы жители этих планет пытаются установить связь с Землей. Кро предложил ответить им с помощью огромного вогнутого зеркала, имеющего такую кривизну, чтобы фокус находился на поверхности той планеты, с которой необходимо установить сообщение. Включая и выключая мощные электрические лампы, освещающие зеркало, можно было бы, по мнению изобретателя, посылать осмысленные сигналы братьям по разуму, передавая сначала ряды цифр, а затем геометрические фигуры, выраженные численно.

Проект Кро получил известность, но долго оставался единственным в своём роде. Идея установления связи с инопланетянами привлекла внимание широкой публики после того, как популяризатор Камиль Фламмарион объявил в августе 1891 года, что его поклонница, француженка Анна Гоге, завещала 100 тысяч франков «для человека любой нации, который в течение следующих десяти лет найдёт способ связаться со звездой (планетой или чем-то иным) и получить ответ». Парижская академия наук взяла на себя ответственность за выдачу премии, названной в честь умершего сына завещательницы Пьера Гусмана. Фламмарион активно рекламировал инициативу, заявляя, что она «вовсе не абсурдная и, возможно, менее смелая, чем идея телефона или фонографа». Марс, как верил популяризатор, предоставляет наилучшие возможности для установления межпланетной связи, ведь он населён «разумными расами, которые намного превосходят нас». В действительности, впрочем, завещательница как раз исключила Марс из списка «звёзд, планет или чего-то иного», потому что полагала, что он достаточно хорошо изучен, поэтому установление контакта с его обитателями будет слишком простым делом.

Взгляды Фламмариона на инициативу встретили возражения. Его коллега Амеде Гиймен, который всегда очень сдержанно высказывался по вопросу обитаемости небесных тел, заявил в очерке «Связь с планетами (?)» (Communications avec les planètes (?), 1891), что на Луне точно нет жизни, а Марс, даже если там присутствуют какие-то существа, неудобен для установления связи с ними: когда мы находимся ближе всего к планете, Земля для марсиан выглядит «затерянной в солнечных лучах», а когда положение на орбитах для передачи оптических сигналов становится более благоприятным, из-за расстояния они будут не видны. Гиймен подытоживал: «Проблема межпланетного сообщения всё ещё далека от решения, и я полагаю, что настоящие астрономы не возразят мне».

Инициатива дошла до Англии, и б августа 1892 года лондонская «Таймс» опубликовала письмо известного статистика, географа и метеоролога Фрэнсиса Гальтона. Комбинация больших зеркал, утверждал он, будет отражать достаточно солнечного света, чтобы его можно было обнаружить марсианскими телескопами. Журналист Ричард Хаттон в статье «Телеграфирование на Марс» (Telegraphing to Mars), опубликованной 13 августа в еженедельнике «Спектейтор» (The Spectator), назвал идею «в высшей степени экстравагантной», ведь марсиан может и не быть вовсе, а если они существуют, то, возможно, ещё не развили свою цивилизацию достаточно для того, чтобы заметить и понять наши сигналы. Кроме того, сам метод оптической сигнализации вряд ли позволит когда-нибудь передать нечто более осмысленное, чем арифметические тривиальности. Во второй статье «Нужно ли расширять горизонты?» (Do We Need Wider Horizons?), появившийся в следующем номере, Хаттон рассуждал, полезным или вредным станет для землян установление связи с марсианами, и приходил к выводу, что контакт с чуждыми разумными существами может привести к снижению уверенности землян в своих силах и ослаблению моральной ответственности, поскольку он будет воспринят как ещё один признак незначительности человеческого рода на фоне огромной Вселенной.

Вскоре после статей Хаттона вечерняя «Пэлл-Мэлл гэзетт» (Pall Mall Gazette) опубликовала заметку некоего мистера Хавейса, который заявил, что «световой сигнал на Земле размером около шести миль может быть замечен жителями Марса, которые, судя по всему, прилагают систематические и титанические усилия для того, чтобы связаться с нами». Далее Хавейс утверждал, что вместо отражения солнечных лучей методом Гальтона было бы куда разумнее и эффективнее использовать в качестве сигнала периодическое затемнение огней Лондона. Норман Локьер, редактор «Нейчур», в выпуске своего журнала от 8 сентября, сравнив методы Гальтона и Хавейса, счёл предпочтительным последний.

В ноябре 1896 года вышеупомянутый Фрэнсис Гальтон опубликовал статью «Разумная сигнализация между соседними звёздами» (Intelligible Signals between Neighboring Stars), посвященную необходимости разработки универсального языка, одинаково понятного жителям любой планеты. Причём автор обсуждал проблему в контексте гипотетической