Внутренние. Дневник из другого мира - Екатерина Дмитриевна Тренина
Мне надо помнить, что, несмотря на то что будет с этой жизнью дальше, ценность того, что я причастна к ее появлению, не исчезнет никогда.
А еще в такие моменты мне очень помогает связь с Богом. Я вспоминаю, что вообще-то его никто не отменял и у него есть свои планы на нас, мир, «сырка» и Максиму. Я могу чего-то не знать о его намерениях. И меня отпустило.
Так оно и случилось. Из-за того, что Карим провел с Максимой несколько дней подряд неразлучно, она словно закрепилась на нем. И теперь ее действия были связаны с внутренними порывами Карима. Мы многое о нем узнали. Карим был не рад, но и не прогонял ее. Он старался концентрироваться на хорошем, но это, естественно, в какой-то момент истощало его, и тогда весь темненький Карим вылезал наружу.
– Да не переживай ты, Карим, за нас, мы уже привыкли. Даже не представляем, как тебе трудно. Ты взял на себя сложнейшую миссию. И у нас к тебе огромное уважение. Так что мы учимся принимать тебя любым.
Надо признать, Максима, хоть и высветляла все порывы Карима, делала это мягче, спокойней, бережнее к окружающим, себе и особенно к Кариму. И через пару недель у нее даже появился новый стиль – шуточно обозначать намерения Карима, не воплощая их в жизнь.
Он захотел прибить одного из своих подчиненных за оплошность – Максима мелкими и плавными шажками подплыла к жертве, медленно и мягко замахнулась и, сильно затормозив на излете руки, легонько стукнула беднягу по лбу со звуком «Тун!».
Она словно повзрослела. И это вызывало у меня нежные и благодарные чувства к ней. Как и у всей нашей команды. Мы дали ей должность в лаборатории. Она стала личным ассистентом Карима, и ей каждый месяц выдавалась зарплата.
Мы с Китом написали все необходимые отчеты наверх. Я оформила алгоритм отделения подобных пациентов. Аналитический отдел подобрал похожие случаи. Мы отобрали три, собрали еще одну команду, назвали это экспериментом номер восемь и запустили процесс.
Эксперимент номер шесть успел завершиться. Два успешных отделения, и один не отделился. Этого пациента поместили в капсулу до тех пор, пока я не обкатаю отделение при помощи второго медиатора на молодых. И тогда пациента вновь разбудят, и это будут эксперимент номер десять.
Седьмой эксперимент еще не завершился.
Мы могли спокойно начинать эксперимент номер девять.
Я подошла к капсуле Виро. Он как раз переворачивался во сне. Признаю, мне страшно его пробуждать. Но наше дело связано с ним, как пуповина капсулы. Мимо не пройдешь.
– Ты готова? – подошел Карим.
– Готова.
Карим и Кит лично его извлекали. Лично обследовали в палате и лично вводили медиатор. Я все это время стояла как статуя и продолжала повторять и повторять свой предполагаемый диалог с ребятами, которые с минуту на минуту вновь окажутся передо мной.
Виро открыл глаза. Вера выкатилась из него на пол. Любит она экспрессию.
– Здравствуй, Виро.
Он смотрел на меня своими зелеными глазами и потихоньку понимал, кто я и где он. И за секунду до его ужаса я успела:
– Нет, ты проснулся не умирать. Мы тебя искусственно разбудили. Второй раз. У нас новый медиатор.
И этот выдох облегчения и вдох радости из его легких был мне лучшим ответом. Вера подлетела ко мне – в прямом смысле этого слова – и обняла. Я обняла ее в ответ. Эх, недостаточно плотная. Придется начинать нашу работу примерно с середины. Произошел регресс.
После пары дней палаты, второй встречи с родными и друзьями, на которую мы дали им неделю и не трогали даже, ребята пришли ко мне в кабинет спокойные и готовые продолжить то, на чем мы все остановились.
Это был неторопливый процесс. Свои сессии с Виро я вынесла на прогулки по октябрьскому лесопарку. Мы ходили с ним рядом по дорожкам, и наши разговоры скорее напоминали беседы двух знакомых на разные философские темы.
– Знаешь, в обществе появился новый негласный этический закон-этикет.
– Какой?
– Когда снопролонгированные пробуждаются, чтобы умереть, больше никто не говорит им, почему они проснулись. И они встречаются со смертью так же неожиданно, как все.
– Прекрасное правило.
– Ты, по сути, последний человек, кто проснется и будет знать, почему проснулся. Последний из могикан. Видел такой фильм?
– Нет.
– Неплохой.
– Имеет отношение к смерти?
– Да.
– Не хочу смотреть.
– Может, и правильно. Знаешь, что мне нравится в индейцах?
– М?
– Та мудрость, с которой они приняли свой конец. Мне вообще кажется, это одна из лучших рас на земле. Они так тесно были переплетены с природой. И тем не менее именно они ушли, а другие остались. Мне всегда казалось это нечестным. Но когда я увидела их спокойные лица на фото и надписи, что они об этом говорили, я поняла, что они уходят как старики, мудрые и опытные, оставляя землю более юным и глупым.
– Что они говорили?
– Наше время кончается. Наша цивилизация завершает свое существование. Они не стали насильственно меняться и жить по законам, которые им претили. Они до конца оставались собой.
Виро молчал.
– Мы все встретим свою смерть. И все ее проживем. Наш уход сделает нас собой еще больше. Подобно тому, как конец индейцев сделал их еще большими индейцами. Ты отличаешься от остальных тем, что будешь знать, что смерть наступит сегодня. И это делает тебя еще более собой для меня, всей лаборатории и, кто знает, может, и еще для кого-то. Не каждый такое выдержит. Тебе выпало это знать. Видимо, жизнь посчитала, что тебе это по силам.
Ребята разделились. Дружно, спокойно, тепло прожили три с половиной месяца в окружении любимых людей и нашей поддержки. А потом Виро ушел в сон. Через два года, когда он проснулся, чтобы встретить свою смерть, вся наша лаборатория стояла вдоль стен коридора, чтобы выразить ему уважение.
Он шел, молчал, и слезы текли у него по щекам. А люди делали в его сторону поклон, когда он проходил их. На улице его ждала повзрослевшая Вера.
