Тропой человека - Ник Ричмонд
А в нескольких метрах позади вставший из-за своего укрытия капитан Глик медленно опустил дымящийся ствол энерговинтовки. Он неспешно подковылял к зоологу, слегка опустив голову, осмотрел фазер, сжимаемый тем в руках, и, с сомнением глядя Верону в лицо, покачал головой и произнёс:
– С предохранителя не снял. Пора бы тебе, парень, начать потихоньку приходить в себя.
Через мгновение оружие рухнуло вниз. Зоолог присел на землю, оглядевшись вокруг и с шумом втянув воздух. Он увидел Хейзи, но не подал ей никакого знака и попытался закрыть нос руками, чтобы спрятаться от наполнившего лёгкие непередаваемого запаха тлена и горелой плоти, который цеплялся к свежему ветру, разносясь по округе. Трава, почва и кровь слились в единую вязкую плёнку скользкой грязи. Не желая ступать на неё, Верон оставался сидеть и пытался высмотреть, где было бы хоть немного чище, чтобы попробовать ступить туда и так выбраться. Но такого места вокруг просто не осталось.
Вдруг в этой новой тишине раздался одинокий и неуместный выстрел. Через некоторое время – ещё один. Это не была перестрелка, звук был таким, словно стреляли в никуда. А ещё… звук этого оружия показался Верону странно знакомым. Мгновение спустя, он вскочил на ноги и побежал, то и дело поскальзываясь и оставляя в липкой грязи глубокие следы, на звук выстрелов, которые изредка повторялись. Наконец, когда очередной энергоимпульс просвистел совсем рядом с головой зоолога, шнырявшего между остовами повреждённых машин, тот понял, откуда велась стрельба, и уже более осторожным шагом подобрался к огромному гусеничному вездеходу: это была целая передвижная станция, в высоту превышавшая человеческий рост более чем вдвое. По бокам её в два этажа шёл ряд круглых иллюминаторов, а на уровне примерно полутора метров находилась главная входная дверь, каким-то мощным ударом вмятая внутрь. Из образовавшейся при этом щели периодически и доносились хлопки фазера. Оказавшись под самой дверью, Верон понял, что всё время молчания оружия вместо хлопков звучали мерные щелчки: кто-то внутри не переставал нажимать на курок перегревшегося фазера, а когда тот немного остывал – раздавался успешный выстрел, после которого вновь следовали щелчки. Тогда зоолог убрал свой пистолет, взобрался на гусеницу вездехода и подлез к двери, а затем негромко произнёс:
– Эй! Это свои!
Щелчки смолкли.
– Всё закончилось! Слышите? Кто там внутри?
Но ответом ему вновь было молчание.
– Хорошо, сейчас я аккуратно открою эту дверь, ладно? Всё в порядке, хорошо? Только не стреляйте!
Послышалась едва различимая возня, и на долю секунды в изломе двери мелькнул человеческий глаз. Затем медленно скрипнул механизм задвижного замка, и дверь неуверенно приоткрылась. Верон подлез под неё снизу, осторожно приподнялся над порогом и заглянул внутрь. И тогда он увидел, что всё помещение главного зала этой станции было тесно набито прижимавшимися друг к другу детьми, смотревшими на него глазами, не столько полными страха, сколько пустыми от отсутствия надежды. А впереди десятков маленьких, чумазых, заплаканных лиц, возле самой двери на коленях сидел Айзек, крепко сжимавший отцовский фазер ослабшими руками.
* * *
Промозглый туман дрогнул в предрассветных сумерках под мерным низким дребезгом приближавшегося огромного вездехода. Его широкие тяжёлые гусеницы гулко клокотали, обрушиваясь на влажную траву и подминая под себя молодые деревца. Машина шла небыстро, но уверенно, объезжая лишь крупные препятствия и с нарастающим гудением трансмиссии переваливаясь через остальные.
Верон бросил взгляд на погружённый в темноту жилой отсек, заполненный спящими вповалку детьми, вышел из него, не без труда держа на руках изрядно поздоровевшую, мирно посапывавшую Дору. Он спустился по узкой лестнице на нижний этаж и оказался в главном зале передвижной станции, некогда служившем исследователям, использовавшим эту машину, кают-компанией (с длинным столом, диморфизм которого заключался в способности быть центром как столовой, так и конференц-зала, для чего зона вокруг него была снабжена и большим инфоэкраном, и стойкой со столовыми приборами) и объединённом в одно зонированное пространство с кабиной управления, где уставший и взлохмаченный Ракеш медленно похаживал от одного края приборной панели к другому, оглядывая показания приборов и следя за тем, чтобы автопилот вёл себя корректно.
– Маскировка работает нормально, – пробубнил тот. – Нас не должно быть видно.
– Ай! – недовольно воскликнул приглушённым голосом Глик, возле которого, восседавшего в массажном кресле, копошилась Вэй Лай, вновь обрабатывая его рану. – У бабки руки мягче были…
– И где она теперь? – требовательно заглянув ему в глаза, раздражённо произнесла девушка и тут же вернулась к работе. – Со своими руками… и всем остальным.
– Все там будем, – уже спокойнее и немного отрешённо ответил старик. – Кто раньше, кто позже…
– Да мы все уже там, – осматривая помещение в поисках места для себя, произнёс Верон. – Только пока не поняли этого.
– Чего? – гаркнул Глик.
– Оглянись – кругом нас кладбище и выжженная земля, – ответил зоолог.
– Уже нет, – немного заплетающимся языком вставил Ракеш. – Мы отошли довольно далеко от… остатков базы.
– И куда мы направляемся?
– Не знаю, – потирая глаза, ответил космотехник. – Для начала, подальше оттуда.
– Да он просто тоскует по своей милухе, – проворчал капитан и тут же вновь крякнул от неожиданной боли. – Да ты не переживай, – обратился он к Верону, – она всегда куда-то уходит… после боя. Вернётся.
– И синты вернутся, – сказал зоолог. – Теперь это – вопрос времени. Они будут искать пропавшую группу. И выследят нас.
– Надеюсь, маскировка позволит
