Победитель ужасных джиннов ТОМ 1001 - Альберт Беренцев
— Шейх, простите меня, но я хочу взглянуть на мать Фатимы.
— Так сделай это, — разрешил шейх.
Я подошёл к Зейнаб, потребовалось усилие, чтобы посмотреть в её черные глаза, ибо женщин я все еще боялся, у меня это с детства, с тех пор, как золотая девушка убила мою маму, а мама оказалась джинном. Однако я посмотрел в лицо Зейнаб и никакой тьмы в ней не почувствовал.
— Она чистая, шейх, — сообщил я, — Джинн её не коснулся.
— Ну а другие, Ила? — спросил шейх, — Чувствуешь ли ты, что в этом оазисе поражен кто-то еще?
Я прислушался к своему сердцу. И понял, что ничего особенного к этому селению больше не ощущаю. Моя жажда экстаза прошла, равно как и чувство, что я забыл тут какую-то важную вещь. Аль-Мутавахиш теперь стал для меня просто очередным оазисом на пути, пусть и красивым, и чудным — потому что люди здесь жили в горе.
— Нет, шейх, — ответил я, — Думаю, что джинн еще пытался войти в Закарию — того пастуха, который бросился со скалы. Но джинн не нашел приюта в его теле, Закария убил себя, чтобы не достаться джинну. А больше никто не заражен. Аль-Мутавахиш теперь очищен от джиннов.
— Сам Отец Света послал тебя к нам, мой господин! — возблагодарила меня Зейнаб, всплеснув руками, — Воистину, я никогда не забуду твоего имени, Ила, я передам его моим внукам и правнукам, а те передадут своим.
— Я назову Илой моего первого сына, когда он у меня будет, — еще слабым после болезни голосом заверил меня Эльсид, вторя матери.
— Вы слишком добры ко мне, — ответил я, — Вас избавил не я, но Отец Света, действовавший через меня.
Это были красивые слова, призванные прогнать гордыню, однако я в тот момент торжествовал. Я заносчиво глянул на Садата, который все еще был смущен и перепуган. Я поглядел на шейха, и шейх в ответ посмотрел на меня ласково, даже кивнул.
Я себя превосходно чувствовал, не было даже никакой усталости, вроде той, которая навалилась на меня, когда я изгнал джинна из Эльсида. Видимо, в Эльсиде сидела бОльшая часть джинна, а в Фатиме джинна было совсем чуть-чуть.
— Вот, возьми, — Фатима протянула мне какую-то изрезанную ножом палочку, с которой она играла, когда я пришёл, — Спасибо, что вылечил меня. Хотя я и не болела. А подарить тебе мне больше нечего. Могу стать твоей женой, но это когда подрасту, разве что.
Все рассмеялись, шейх хохотал больше всех.
— Шаэли не женятся, Фатима, — серьезно ответил шейх девочке, просмеявшись.
Потом мы сотворили благодарственную молитву Отцу Света и только потом покинули Аль-Мутавахиш.
Мы ехали совсем недолго, когда выяснилось, что моя кобыла не одумалась — она снова вела себя странно, снова фыркала и не слушалась.
Я ничего не понимал. Джинна же больше нет, почему лошадь себя так ведет? И Садат снова стал поглядывать на меня подозрительно.
Но шейх был погружен в свое обычное молчание, только когда моя борьба с кобылой стала уже невыносимой, и мы не могли ехать дальше, он сказал:
— Пешими или конными — но сегодня мы достигнем тайной обители, мою мюриды. Я обещал Иле, что мы приедем до новой луны — новая луна завтра.
А больше шейх не сказал ничего. Так что я вынужден был отдать мою кобылу Садату, чтобы он вёл её на поводу, а сам пошёл пешком.
Вот так я пришел в тайную обитель, в Дом Власти — где люди перестают быть людьми и становятся теми, кто выше человеческого — шаэлями. Так я, по крайней мере, тогда думал.
Глава 21: Про три тайные Башни
Обитель располагалась меньше чем в полудне пути от Аль-Мутавахиша.
Местность тут была странная, я ожидал не такого. Мне почему-то представлялось, что тайный монастырь шаэлей должен напоминать райский сад, находиться в оазисе, где текут ручьи, растут пальмы и поют птицы. Но ни ручьев, ни пальм, ни птиц не было.
К югу от циклопических Хребтов Нуха, вдоль которых мы шли, тянулись все те же бурые каменные холмы, здесь они стали совсем невысокими, так что лошади взбирались на них без всякого труда. Стоящих камней и валунов тут почти совсем не встречалось, холмистая равнина была каменной и совершенно голой, продуваемой жарким ветром, который нес пыль и песок из далекой пустыни на юге.
В каменной земле здесь повсюду встречались трещины — это свидетельствовало, что летом и зимой здесь настолько жарко, что даже камень трескается. Во многих местах бурая каменная земля даже почернела от жары и солнца, которое согревало эту пустыню в течение многих тысяч лет, с самого Сотворения Мира.
Это место выглядело как место смерти, где ничего живое не может жить.
Однако тайный монастырь шейха стоял именно здесь — на пологом каменном холме, прижавшимся к уходившим под самые небеса скалам Хребта Нуха.
С севера от обители таким образом стояли горы, а во всех остальных направлениях, сколько видел глаз, расстилалась холмистая мертвая каменная пустыня.
— Дом Власти, — произнес шейх, указав на обитель, — Ваш дом, мои мюриды. В монастыре три башни — Башня Творца, она черная, Башня Света — белая, как моя борода, и Заповедная Башня — зеленая.
Мы стали подниматься на холм, и теперь я действительно разглядел башни. Все три были громадными и прямоугольными, построенными из кирпича. Башни были совершенно одинаковыми по размерам и различались только цветом. Зеленая Заповедная Башня располагалась на севере, белая Башня Света — на западе, а черная Башня Творца — на востоке.
Башни и весь монастырь окружала стена из бурого кирпича, ворота находились с юга.
Больше всего обитель напоминала крепость, однако я не видел ни знамен, ни часовых, будто этот монастырь вообще был необитаем.
Шейх, кажется, прочел мои мысли, улыбнулся и заметил:
— Стены защищают нас от диких зверей и пустынной пыли. А защита от людей моему Дому Власти ни к чему. Ни один враг не способен придти в обитель, он её просто не найдет. Монастырь по воле Отца Света скрыт сильнейшими чарами от чужих глаз. Так что увидеть его и добраться сюда могут лишь те, кого я сам сюда привел.
Меня охватило странное и торжественное волнение. Вот он — мой дом. Первый настоящий дом с тех пор, как злодеи лишили меня моего собственного.
Мы приблизились к монастырю, и я убедился,
