Забери меня отсюда - Софья Валерьевна Ролдугина

«Да ещё и это сердце Доу… Оно до сих пор хранится в морге или его увезли куда-нибудь в более надёжное место?» – задумалась Тина, несколько выпадая из реальности, и, когда рядом деликатно кашлянули, едва не вскрикнула.

– Простите, мисс Мэйнард, – смущённо прокряхтел Фогг, поглядывая на неё поверх очков в массивной оправе из зелёной пластмассы. Под мышкой у него была зажата складная доска-футляр с шахматами. – Я, эгрхм, не хотел подслушивать, нехорошо получилось… Но, в общем, у меня дочь работает в газете, в «Болтушкиных сплетнях». Если вам там надо что-то узнать – она может.

– О… – Тина даже растерялась немного. – Большое спасибо, очень любезно с вашей стороны. Только знайте, это не какое-то срочное дело, просто, э-э… любопытство взыграло.

Фогг улыбнулся – лицо даже не сморщилось, а точно сложилось в самое себя; сухая старческая кожа напоминала растрескавшуюся землю.

– Ну, грхм, в любопытстве-то ничего дурного нет. А я рад буду вам с мистером Пирсом чутка помочь. Так о чём спросить-то?

Большинство загадочных объявлений в последние несколько лет появлялись в «Деловом ежедневнике», но парочка отыскалась и в «Сплетнях». Мистер Фогг сначала пытался переписать данные в древний блокнотик с кожаной обложкой, но затем плюнул на эту затею и по-простому сфотографировал объявление и номер газеты на мобильный, заговорщически подмигнув Тине.

Настроение стремительно улучшалось.

Сложив в стопку подшивки, она отправилась в «интернет-комнату» – лет десять назад её оборудовал городской совет якобы для нужд бедного, но отчаянно нуждающегося в информационных технологиях населения. Некоторое время крохотная каморка без окон действительно была популярна, однако теперь безбожно устаревшими компьютерами не пользовались даже заядлые прогульщики. Постепенно туда переехала и другая офисная техника: два сканера, устройство для прошивки брошюр, ламинатор и огромный копировальный аппарат. Разложив первую подшивку, Тина наклонилась, прижимая массивную крышку, чтобы на копии не было чёрных полос, и вдруг почувствовала, как атмосфера в комнатке изменилась.

Резко стало темнее; аромат фиалок заполнил пространство, проник в грудь, отзываясь странным теплом. Лампа копировального аппарата мигнула, застряла на половине страницы и погасла.

А потом Тина ощутила присутствие.

– Пирс? – севшим голосом позвала она, зная, что её никто не услышит – никто, кроме того, кто стоял сейчас за плечом, источая мягкую, опасную прохладу.

– Нет.

Голос Тина узнала мгновенно.

– Кёнва…

К губам прижалась ладонь, призывая к молчанию. Воздуха стало невыносимо мало; он со свистом проходил в лёгкие – и вылетал, не успевая насытить кровь кислородом. В висках застучали молотки.

– Тс-с, – усмехнулась прохлада за спиной. – Ты хоть понимаешь, куда лезешь по незнанию?

Тина мотнула головой, пытаясь освободиться от хватки, но слишком слабо; Кёнвальд, кажется, и не удерживал её, просто силы внезапно закончились.

– Нет. – Губы касались ладони, и незажившая ранка-укус начинала горячо пульсировать. – Вот и расскажи мне, чтобы я поняла.

Он замер, точно задумавшись. А потом провёл пальцем вдоль её позвоночника, с нажимом, до самого пояса юбки.

– Приходи завтра ночью на берег реки. Если, конечно, не струсишь.

Ощущение присутствия исчезло – вместе с прикосновениями и фиалковым запахом. Тина, опираясь на стену, присела на пол и привалилась к тёплому боку копировального аппарата. Лампа ожила и поехала, продолжая сканирование.

«Сначала встреча альянса, потом свидание у реки… Похоже, день у меня будет насыщенный».

Тина засмеялась – тихо, почти беззвучно.

Одно ей было известно точно: она не испугается и не отступит. Только не теперь.

Глава 7

Крысы

Правильное субботнее утро начинается ближе к полудню – в маленьких городках этот сомнительный принцип превращается в аксиому. Лоундейл исключением не был. Позже открывались пекарни и магазины, парки и детские площадки до одиннадцати оставались почти безлюдными, на стадионе – и то царило затишье, ибо раз в неделю даже чокнутым энтузиастам из юниорского футбольного клуба требовалась передышка. Маленький личный бунт Тины состоял в том, что будильник на выходные она ставила на полчаса раньше, чем в будни, – и дистанцию для пробежки выбирала вдвое более длинную, от улицы Генерала Хьюстона, обвивающей холм, до заброшенного кладбища. Пока город предавался неге в плену пуховых одеял или на ортопедических подушках, набитых шелухой, пока в мультиварках томилась исключительно полезная цельнозлаковая каша, а особо развращённых гурманов ждал в холодильнике бекон, Тина выжимала из себя на пробежке максимум – и приползала домой едва живая, но с невыразимым чувством собственного превосходства.

Сегодня всё было иначе.

Приметы обещали жару и оголтелое солнце до самого вечера – ни облачка на небосводе, обильная роса на траве и особенный ветер, сухой и тёплый. Цветы благоухали, как в последний раз; от реки тянуло ледяной свежестью. Но каждый шаг отчего-то давался невероятно трудно, и заныла щиколотка – уже, кажется, давно зажившая. У пекарни Кирков, сбоку, у мусорных баков, пировали крысы – две нагло, в открытую, а одна сочла за лучшее спрятаться при появлении человека, только лысый хвост и мелькнул.

Они были тощие, черноглазые и очень большие – размером с кошку. Пожалуй, из всего мэйнардского прайда в схватке Тина поставила бы только на Гекату, дикую серую бестию, настоящую ведьму ночи, которая время от времени удирала охотиться на болота и притаскивала к порогу удушенных гадюк.

– Брысь, – громко сказала Тина, притормозив у пекарни. Крысы обернулись на звук, обе разом, и что-то заскреблось за баком. – Брысь, я сказала!

Она подобрала камень и швырнула, почти не глядя; промазала, естественно, но крысы драпанули в тень и, как жидкая грязь, просочились сквозь канализационную решётку.

«Мерзость какая».

Эта встреча надолго испортила настроение. Теперь глаз всюду выхватывал апокалиптические знаки: обглоданная фигурка гнома на клумбе, заваленная набок, засохшее дерево в парке, автомобиль без стёкол и дверей… Добравшись до кладбища, Тина взяла паузу на несколько минут и перешла на быстрый шаг, но всё равно едва не споткнулась и не упала, когда вдали, среди бурьяна, заметила вдруг белый камень, торчащий, как сломанный зуб.

«Ищу камни, кости города, срочно».

– Какого чёрта? – Тина невольно навалилась на ограду, пытаясь рассмотреть белеющую среди зарослей полыни и вереска глыбу. – Это же всего лишь памятник, почему…

Но в затылке всё равно появилось неприятное щекочущее чувство.

Обратно она бежала через силу, на одной только здоровой злости, а под конец не выдержала духоты и свернула с привычного маршрута к берегу реки. В тени шепчущих ив пришло успокоение, точно прохлада вытягивала не только жар из перегретых мышц, но и тревогу из крови.