Забери меня отсюда - Софья Валерьевна Ролдугина

Всего лишь.

Сейчас это казалось практически невозможным.

За Пирсом захлопнулась дверь; можно было, конечно, надеяться на то, что он дозвонится до Уиллоу или хотя бы до Маркоса с его загадочным ножом, но Тина понимала даже слишком отчётливо: нет, не в этом состоянии. Только не после сеанса пыток и целого дня наедине с маньяком; лучшее, на что можно рассчитывать, – кто-то из сердобольных прохожих вызовет Пирсу «Скорую». И если врачи, которые приедут на вызов, сумеют из бессвязного бормотания выудить название модного бара, если передадут информацию в полицию вовремя, если в участке отреагируют на сигнал…

«Слишком долго».

У неё нет ни двух часов, ни часа, ни даже сорока минут – в лучшем случае полчаса, пока Доу не наскучит игра в бармена и наслаждение собственным всемогуществом. А дальше… Тот, кто, ещё будучи обычным человеком, не один год охотился и убивал, получая от этого удовольствие, вряд ли изменится, слившись с тенью.

«Надо его отвлечь, – размышляла Тина сосредоточенно. Думать и решать приходилось так быстро, что времени бояться просто не оставалось. – Надо выиграть время, чтобы найти выход. Но как? Разговорить? На что может клюнуть нарцисс-садист? Спросить его, что он собирается делать? Нет, не пойдёт – можно спровоцировать. Похвалить костюм? Намекнуть, что я знаю о его хозяине? Или…»

…наверное, так себя чувствует новичок в казино, вынужденный поставить всё, что имеет, на зеро.

– Я вот что заметила. Ты очень отличаешься от других, – произнесла Тина, уставившись Доу на точку между бровями: в глаза смотреть слишком жутко, взгляд отвести – показать свою слабость. – Я имею в виду тени и одержимых тенями.

Мучительно долгое мгновение тянулось и тянулось, а потом она, как наяву, услышала щелчок, с которым у Доу что-то переключилось в голове.

Сработал триггер.

– Бинго! – откликнулся Джек Доу с теми особенными модуляциями в голосе, с которыми люди обычно произносят малознакомые, но «престижные» слова. – Бинго, детка. А знаешь почему?

– Нет.

Тина покачала головой, а внутренне возликовала:

«Получилось!»

От адреналина чувства обострились; боковое зрение вылавливало детали, которых она раньше и взглянув в упор не могла различить.

Неустойчивость столов; тесная, довольно неудобная одежда самого Доу, ограничивающая движения; громоздкая пирамида из кружек на конце стойки; полный пивной бокал Пирса…

– Потому что я хуже их. Как ты сказала, тени? Я их зову «тупари». Потому что тупые. – И он опять загоготал, опершись на стойку полусогнутыми руками. Тину обдало его дыханием; она внутренне сжалась, готовясь ощутить зловоние, но почувствовала только душноватый запах отсыревшей бумаги. – Они, знаешь, как паразиты. Подселяются и долбят, долбят в башку, типа ни в чём себе не отказывай. Назови корову коровой, заткни хлебало жирному умнику…

До дверей – двенадцать метров. Стометровку Тина бегает за одиннадцать с половиной секунд, но первые тридцать метров, она знает, самые медленные. И стул высокий. И сумка на боку неудобная.

Значит – три секунды.

– …короче, будь хуже. Бойцовая собака должна знать, кто хозяин, ну? У кого рука твёрдая. Вякнула – на строгач и по морде. Тупари такие же. Гундосят на ухо про боль, смерть, хероту всю эту? Ну покажи им, что такое смерть. Выбери, уведи, разрежь, разложи, пока тебя тошнить не перестанет, а они не заткнутся. Они же ведь жрут тебя, ну, человечинку любят. Значит, не будь человеком.

Надо обрушить пирамиду бокалов. Опрокинуть ближний столик… а лучше и следующий тоже. Дёрнуть на себя дверь.

Четыре секунды?

– Получается, что не тень тебя поглотила, а наоборот?

– Да-а-а… Шикарное ощущение. – Он вытянул руку, согнул её в локте пару раз, сжал пальцы, любуясь работой мышц. – Я сначала подох. И знаешь, что там после смерти? А ничего. Муть. Потом всё как в тумане, силы есть, а докопаться до них никак, как будто изнутри самого себя скребёшься наружу… Чего, на пивко потянуло?

Доу до сих пор качеств гениального спринтера не проявлял. И вообще тормозил. Соображал туго. Был зациклен на себе. Действовал скорее самоуверенно. Инстинктивно, не размышляя.

Значит?..

– Хочется пить, а кофе мне не светит, – ответила Тина, стараясь звучать естественно, и придвинула бокал к себе. – Ты давно поймал Пирса?

– Вчера вечером, – снова облокотился Доу на стойку и осклабился. – Крепкий орешек, чего. Шёл по улице, типа бормотал под нос, все решили – пьяный. А я сразу просёк: он с тупарём перетирает. Уговаривает его заткнуться. Я думал, слабак, быстро его раскручу… Но нет. Угрохал всю ночь. Пришлось потом по-простому… Эти стариканы, знаешь ли, не умеют терпеть боль. – И он изобразил, как выпускает дым, а потом вдавливает невидимую сигарету в стойку.

Тина с трудом удержалась оттого, чтобы не впечатать ему бокал с пивом в морду прямо сейчас.

– Зачем тебе я? – спросила она прямо. – Из-за Кёнвальда? Выманить его?

Доу поморщился; на его хищном лице эта детская гримаса выглядела по-дурацки, но была первым человеческим, а не инфернальным выражением за весь вечер. Словно приоткрылась дверца, на миллиметр, и в узкую щель робко проглянула уязвимость.

«У меня получится. Должно получиться».

– Не, тот белобрысый дрищ – добыча Ривера. Он босс, я не лезу, у меня свои… интересы. – И он ощупал Тину взглядом. – Ты меня кинула. Но я тогда был, как это говорится, недоделанный. Вот сейчас мы с тобой наши делишки и закончим.

Он наклонился к ней снова, уже откровенно провоцируя, – опёрся обеими руками на стойку, навис, далеко подаваясь вперёд.

«Корпус наклонён, центр тяжести сместился, – машинально просчитала Тина. – Из такой позы быстро не стартанёшь. Пора».

Коротким, экономным, сто тысяч раз прокрученным в голове жестом она плеснула Доу прокисшее пиво в лицо. Он, конечно, хорохорился и строил из себя демона, но кое-что человеческое в нём осталось.

Брезгливость.

Он отпрянул, зажмурившись.

Тина соскочила со стула – секунда. Рванула со всех ног к выходу; швырнула пустым бокалом в пирамиду из кружек – и Доу, толком не проморгавшись, инстинктивно обернулся к источнику шума.

Опрокинула стол на ходу; мимо второго промахнулась.

«Ну и чёрт с ним».

В спину неслась ругань. Доу нельзя было убить; он стал сильнее любого человека… но даже он не мог быстро перемахнуть через стойку, залитую пивом, в длинном барменском фартуке.

Четыре, три, два, один шаг – и Тина рванула на себя дверь.

После сладковатой духоты «Тёмной стороны» улица оглушила – холодком, живой сыростью, ароматом дикого шиповника, голубым небом