Клыки - Дмитрий Геннадьевич Костюкевич
Глаза Стаса лихорадочно метались в поисках выхода.
Окон или других дверей в кабинете не было.
— Помогите… она…
— Ты мешаешь мне писать!
Старик зарычал, схватил пишущую машинку и с легкостью, будто это был картонный макет, швырнул. Стас успел лишь вздернуть к голове руки, но угловатый снаряд сломал правую, вывернув кисть под неестественным углом, и врезался кареткой в лоб.
* * *
Он открыл глаза.
В сумеречном свете и зеленоватом тлении тумана угасал фиолетовый огонек. Вместе с ним умирал кабинет со стариком-писателем и подбирающейся к двери жуткой тварью.
Магический шар засыпал.
Стас лежал щекой на чем-то холодном. Оторвал голову от земли и увидел полотно лопаты. Взялся за черенок и поднялся на ноги.
Мимо прогромыхал экскаватор. За рулем сидел Ян.
Этим людям нужна была его помощь. Как когда-то его внимание — Кате и Никитосу…
Стас двинулся в обход земляной кучи.
6
Вампир наклонил голову Лукаша и впился клыками в шею. Тело съеживалось, вваливалось в оставленные без жидкости полости. Келли жадно и мстительно пил. А допив, швырнул оболочку в сторону Яна.
Лукаш — основательный, неторопливый Лукаш — превратился в ужасный седовласый манекен. Когда он ударился в склон котлована и покатился вниз, кости захрустели, как ветки.
Ян не отрываясь смотрел на монстра. Не мог не смотреть. Во рту пересохло, он водил по жарким губам кончиком языка.
Пить.
Он хотел пить.
Вампир распрямил плечи, высокий и блестящий от крови Лукаша. Его нечеловеческий взгляд, будто два растопыренных пальца, вдавил глаза Яна внутрь глазниц. Черная чужая злоба стирала все, даже страх. Высокая тварь кивнула на лежащую на земле Олесю:
«Она твоя!»
Ян уже знал это. Она его, и так было всегда. Сучка просто ждала своего часа.
Разгоняя зеленоватую мглу, он подошел к девушке, опустился на колени и положил ладонь на тонкую шею, скрытую высоким воротником. Под тонкой пряжей бежала, звала, громыхала кровь.
Он зажмурился, сжал губы в обескровленную полоску и из последних ментальных сил попросил у неподвижного лица Олеси, проскулил:
— Помоги мне… еще раз…
Олеся не слышала. Лежала фарфоровой куклой. Щека распухла и потемнела. Глазные яблоки трепетали под веками. Она не отреагировала на его прикосновение, не вздрогнула и не застонала, когда Ян оголил ее шею, убрал волосы и стал склоняться к оглушительно звонкой вене.
Он согнулся над девушкой, слегка потянул к себе и прокусил нежную кожу. Несильно, на пробу. Оторвался и лизнул кровь Олеси, кисловато-горькую, вязкую, ароматную. На мгновение она избавила Яна от ожесточения и голода, своих и сторонних мыслей. Несколько капель превратили его в пустой сосуд, единственное предназначение которого — быть наполненным.
Ян отстранился от девушки, но лишь для того, чтобы шире развести челюсти, приготовиться к настоящему укусу, который вытянет из ран жизненные соки, и он будет не останавливаясь сосать, сосать, сосать. Выпьет сладкую шлюху до дна.
Он подался вперед, онемевшие пальцы еще больше оттянули воротник, ткань порвалась и разошлась.
Ян замер, оскаленный, дрожащий. Затем зашипел, не в силах понять, что его остановило. Что он видит. Какие-то символы: синие буквы и линии. Но почему они имеют для него значение? Почему не дают вгрызться в плоть, впиться в мышцы, прокусить глубже и больнее, чтобы тело начало извиваться, ввинчиваясь в посмертный сон?
Из глаз уходил звериный блеск. Челюсти сжимались. Биение крови стихало.
— Выпей ее! — закричал вампир.
Ян медленно покачал головой. Он прочитал то, что было написано над ключицей Олеси.
Шесть отрезвляющих слов.
7
Семью часами ранее Олеся зашла в туалет на заправке, справила малую нужду, вымыла руки, поводила ладонями под хромированным носиком сушки, достала из рюкзака шариковую ручку и, отвернув воротник кофты, стала писать на чешском:
Томаш тебя любит
Я тоже
В комнату проникла краснощекая тетка с дикой завивкой, покосилась на Олесю и скрылась в кабинке. Олеся показала отражению закрывшейся дверцы язык; по зеркалу ползли мыльные струйки.
Она добавила к словам на шее несколько сердечек, затушевала их и только тогда поняла, что послание («пускай оно не пригодится») получилось зеркальным. Олеся посмотрела на дозатор с жидким мылом, покачала головой: нет времени. Поправила воротник, подхватила с края раковины рюкзак и выскользнула в узкий коридорчик с турникетом.
8
Ян понял, почему не смог сразу прочитать шесть слов в окантовке сердечек на шее девушки. Не только из-за густой ядовитой злости, эха вампирского гнева.
Послание было написано задом наперед.
тибюл ябет шамоТ
ежот Я
Ян поднялся, сжимая и разжимая кулаки. Он был чист от грязи чужого сознания, все свое: боль, ненависть, агрессия, страх.
Лицом к лицу с тварью.
Он бросился к экскаватору, машине с железным клювом — ущербной пастью, ампутированной до верхней челюсти. За стенами ямы угасал закатный блеск, оранжевый, пурпурный. Над стройкой сходились клочья облаков.
Ян завел двигатель и включил фары на кабине и стреле. Лучи электрического света ударили в туман перед ковшом. Ян одновременно утопил в пол педали, и гусеничные ленты вгрызлись в землю. Он отпустил левую педаль, разворачивая экскаватор.
Вампир шагнул навстречу.
Ян доверился системе нервных окончаний, как рабочая стрела экскаватора доверяется гидравлической системе. Старался не думать о скорости существа и медлительности машины. Липкие пальцы обхватили джойстик управления поворотом платформы и джойстик управления стрелой и ковшом.
Келли вдруг остановился и опустил глаза на Ди.
— Старик, — с презрительным сожалением произнес вампир. Верховный жрец над телом некогда воскрешенного им фараона или номарха.
Горизонт съежился до зыбкой оранжевой полосы. По откосам котлована сползали лиловые сумерки. На востоке сияли звезды.
Келли вскинул голову.
На лицо вампира опустилась зубчатая тень ковша. Рухнула и впилась в стену склепа. А сам ковш, закрепленный на падающей рукояти, обрушился передней стенкой на макушку Келли.
* * *
Ян немного поторопился: поверни он джойстик секундой позже, и вампир остался бы без головы. Режущая кромка ковша срубила бы ее к чертям.
Впрочем, ему и так повезло. Тварь отвлеклась, поздно заметила падение стальной лапы — и теперь трепыхалась на земле огромной черной бабочкой. Летучая мышь со сломанной шеей.
Ян заработал джойстиком, поднимая ковш.
Келли оттолкнулся руками, приподнял над землей длинное веретено своего туловища, стал перебирать ладонями, левая рука подломилась, он свалился в грязь, но тут же предпринял вторую попытку. Без звериной проворности встал на четвереньки, на колени, потом распрямился во весь рост.
Голова вампира опрокинулась на плечо. Из горла твари вырвался сиплый рык. Лицо превратилось в темную маску ярости. Даже сейчас, с рассыпавшимися шейными позвонками и треснувшим
