Клыки - Дмитрий Геннадьевич Костюкевич
Она помассировала виски, стараясь унять черную пульсацию в голове.
Какие у них козыри? Второй полудохлый вампир? Олеся глянула на раздавленное тело у дверей в склеп: оно едва заметно шевелилось, будто к мышцам подавали электрический ток.
Олеся стиснула зубы. От резкого движения в черепе прострелил заряд головной боли, тошнотворная молния. «Боже, это глупо. Нам никогда…»
Дверь склепа открылась.
В проеме стоял живой мертвец — мужчина в плавках. Это он сидел на потолочной балке в усадьбе «Цибулька». Бесстрастное лицо — голубовато-белая маска, в красных глазах — перманентный голод, в распахнутом рту — удлинившиеся в иссохших деснах клыки.
Мужчина пошатнулся и вывалился наружу: сзади напирали другие. Старуха в цыганском платке с черной фистулой на шее. Напарник Яна в заляпанном кровью и грязью комбинезоне. Пропавший клиент…
Первенцев медленно преодолел последние ступени лестницы. Без единой кровинки в лице, со всклокоченными запыленными волосами, он сжимал мелко трясущуюся голову руками, будто мучился от приступа мигрени. За ним из склепа выгреб мускулистый парень в мотоциклетной куртке с оторванным рукавом, он вышел в пределы солнечного круга (Олеся рассмотрела его ужасную голову: под меловой кожей лезли друг на друга разбитые кости черепа), но сразу отступил.
Вампиры, зомби, высосанные до последней капли тела выходили из подземелья. Тонкая кожа обтягивала студенистую плоть. Мертвецы без застенчивости демонстрировали грязные зубы и ногти, проступившие трупные пятна. Выпученные глаза рыскали по дну котлована.
Высокая тварь привела свою армию.
Прохладный воздух обжег Олесе лицо.
По въездному пандусу спускалась женщина в темно-синем платке, обмотанном вокруг головы. Шаль шевелилась — начала шевелиться, когда женщина оказалась в тени откоса глубокой ямы. Платок развязался и сполз за спину.
На плече женщины сидела щуплая крыса.
«Тереза!»
Мертвая Тереза Беран, куратор проекта, двигалась в сторону Олеси. Белое водянистое привидение.
Тереза бездушно, словно по приказу, засмеялась. Ее исполосованное в клочья лицо наполовину сгнило, в ранах виднелась розовато-серая плоть, со лба и щек свисали лоскуты кожи, нижняя губа болталась на тонкой багровой полоске.
Чудовищная картина сделала Олесю слабой и беззащитной. Вместе с тошнотой накатило чувство вины из-за того, что Тереза стала живым мертвецом. «Это ты виновата, ты, ты!» — взъелся внутренний голос.
Тереза распахнула рот, и толстый, разорванный надвое змеиный язык вывалился на подбородок. Желтовато-зеленая слизь потекла на меховую кофту, надетую задом наперед. Крыса на плече запищала.
Солнце висело над краем котлована.
Тереза, как и другие мертвецы, замерла в тумане, на границе тени и света, будто знала, что комфортные сумерки совсем рядом. Скоро падут границы.
Или им приказали остановиться?
Олеся сжала в руке кол и пристально всмотрелась в открытую дверь склепа. Услышала тяжелый звук приземления и лающий хохот.
Кто-то стоял позади нее.
Волосы Олеси встали дыбом. Она обернулась, чувствуя, как подкашиваются ноги, а из липкой ладони выскальзывает бесполезная деревяшка.
Парализованная не только страхом, но и досадой, крахом надежд, Олеся сподобилась лишь на две вещи. На мысль: «Дура, ты действительно думала, что будет иначе? Что чудовище выйдет из парадной двери?» И на движение головы — туда, где стоял Ян. Слишком медленно и бесполезно, разве что увидеть его зеленые глаза, увидеть в последний раз. Она услышала его крик, похожий на стон загнанного зверя, а затем презрительный смешок вампира.
Высокая тварь скользнула к ней, схватила за волосы и встряхнула. Олеся увидела не глаза Яна, а другие — древние и злобные, сияющие жестоким презрением, они смотрели внутрь нее, копались там, будто руки хирурга. На деснах блестела кровь, в щелях между клыками застряли кусочки мяса.
Девушка открыла рот, чтобы закричать, но ударивший в скулу кулак — камень, рок — отбросил ее назад. В ускоренной перемотке пришли сумерки, за ними — ночь, пустая и гулкая. Ночь обрушилась на спину, осыпав тусклыми звездами, затопив чернотой. Олеся скорчилась в ней и исчезла.
Эдвард Келли секунду-другую стоял на пятачке красноватой земли, сжимая в руке клок молочно-шоколадных волос и продолжая хихикать. Его длинная тень падала на лицо Олеси, а с неба запоздало сыпались камни.
3
Стас менялся вместе с туманом.
Туман тек через ступни, уползал и уплотнялся там, куда не доставал солнечный свет. Возмущаясь и клокоча, мгла выбрасывала свои щупальца и цеплялась за откос котлована, будто желала выбраться из ловушки.
Стас выудил из сумки черный кристалл и отер его рукавом. В воздух поднялись белесые клочья.
Сначала он просто держал шар в руках, не пытаясь заглянуть в него, пробудить к жизни. Перебирал в голове мысли о вампирах, помощниках дьявола, носферату, тех, кто не умирает. Соперники Христа, по ночам встающие из могил и пьющие человеческую кровь. Насылающие кошмары. Нечестивые покойники, самоубийцы. Хищные паразиты, питающиеся жизненной энергией своих жертв. Духи Лилу из вавилонской демонологии или акшары из шумерской. Создание с огромной головой. Четырехрукая Кали в гирляндах из мертвецов…
Мысли Стаса переметнулись на Ди и Келли. Он подумал о симбиозе, особом взаимоотношении видов, когда один из партнеров выгадывает у другого пользу, но при этом не наносит тому вред. Джон и Эдвард долгие годы сотрапезничали за одним столом, и вот теперь… теперь…
Первый почти мертв, а на второго объявлена охота.
Стасу было плевать, чем закончится засада.
Он опустил глаза на агатовую сферу. В кристалле вспыхнуло фиолетовое пламя — и Стас провалился в видение.
В нем был мальчик. Лет восьми или девяти. Он играл с футбольным мячом — бил по воротам, начерченным мелом на стене дома. Раз за разом. Иногда мяч отскакивал в заросли кустов, и мальчик искал его. Кто-то позвал мальчика — он обернулся, помахал рукой и побежал к идущему навстречу пожилому мужчине.
Стас узнал тестя.
Тогда мальчик…
Никита. Его Никитос. Повзрослевший на четыре-пять лет.
Стас подумал об этом без эмоций. Он слышал потрескивание и щелчки в голове, словно мозг переподключал каналы питания и связи.
Значит, он видит будущее?
Но какое будущее может быть у мертвого ребенка?
Стас попытался понять.
Он… с ним…
С ним случилось что-то неправильное, плохое. Но что?
Стас не мог осознать. Пока не мог.
Вгляделся в детали. И когда приблизился к слетевшей в кювет маршрутке — все потемнело, через секунду вернулось, он присмотрелся к окровавленным телам и понял… что кровь ненастоящая. Как и водитель, и машина с пластмассовым псом на приборной панели.
Он все это выдумал. И даже знал, кто ему помог.
Стивен Кинг и его «Как писать книги». Мемуарная глава, в которой писатель рассказывает о том, как стал жертвой фургона на шоссе № 5.
Фургон Стас превратил
