Венценосный крэг - Ольга Николаевна Ларионова
Но ведь рано или поздно мальчишка спросит, где его настоящая мать. И если сейчас она в беде, то получится как-то не по-рыцарски.
– А ведь основательно прибрали они к рукам этот городишко! – подал голос от соседнего окна Флейж. – Возникнем прямо на улице – неплохая драчка организуется.
Этому как всегда не терпелось.
– Возьми Ушинин кувшинчик с целебным снадобьем, и ни-ка-ких улочек. Не хватало еще тут застрять. Круглую крышу у нас под самым окном видишь? Где в центре беседка. Из нее лесенка ведет вниз. В доме всего две женщины, отдашь им лекарство, скажешь – от господина их Гарпогара; если не поверят, покажи свой меч, это лучше любого пароля. И сразу сюда, чтобы никаких расспросов.
– Есть, командор.
Где-то под ребрышком екнуло: «командор». А совсем недавно была легконогой проказливой девчонкой, краешком глаза заглянувшей в чужую сказку… Только ничего больше нет, ни девчонки, ни сказки.
Ни Кокона Ветров – так и не доставшегося ей талисмана.
Флейж появился так же бесшумно, как и исчезал. С тем же кувшинчиком в руках.
– Там пусто.
– Что, совсем?
– Совсем. То есть козел какой-то престарелый отдыхает на полу, что-то из фляги тянет. А женщин нет.
Она раздумывала не дольше секунды.
– Он их где-то спрятал. Чем ниже уровень развития, тем больше тайников, секретов и прочей ерунды. Давай-ка туда, обратно, только не в ту горницу, где… э-э-э… вышеупомянутый козел.
Флейж подал ей руку, и спустя миг оба уже стояли на золотистых досочках Мадиной горенки; чуткие струны, протянувшиеся от потолка до пола, отметили их появление настороженным перезвоном. Несмотря на скудный свет, едва пробивавшийся сквозь застилавшую окошко традиционную зелень, было очевидно, что в комнатке пусто. Одно тряпье по углам.
– Ну подпола-то тут никакого нет. – Флейж опытным глазом окинул помещение. – А без него куда двух теток упрячешь? Перегородочки хлипкие, дощатые, вместо дверей завески ветошные, чердака и вовсе…
Снаружи брякнуло, зашелестело – не иначе как полетели горшки с зеленью. Принцесса вскинула руку: замри и не шевелись. Четко, по-военному впечатываясь в доски, застучали сапоги; занавеска на двери метнулась вверх и приклеилась к потолку. Но принцесса и ее дружинник уже стояли у противоположной стены плечом к плечу, десинторы у бедра; для едва уловимого движения вперед, необходимого для того чтобы исчезнуть, и времени и пространства было предостаточно.
Шаги приблизились, в дверной проем вдвинулись две закутанные с ног до головы серые туши; расступились, пропуская третьего, и снова сомкнулись, превращая комнатку в наглухо запертую западню. По здешним представлениям, разумеется.
Не обращая внимания на стражей, принцесса оценивающе оглядела этого третьего, инстинктивно угадывая в нем достойного противника (только вот почему на этой земле как-то подозрительно умолк внутренний голос, всегда предупреждавший ее об опасности?). Но и без подсказки было ясно, что развернутые плечи атлета, скользящая плавность шага и безукоризненная скупость движений выдают в нем опытного бойца, стремительного в нападении. Край не по-воински легкого плаща укрывал голову; поверх недешевой ткани была намотана какая-то заскорузлая веревка с бесчисленными узлами. А вот лицо почти ни о чем не говорило – смуглое, молодое, неподвижное. Темные волосы растут мыском от самой переносицы, совсем как у Эзрика, глаз не видно – разглядывает чужаков сквозь полуопущенные ресницы, с ленцой, как заведомую собственность. Хм…
Неизвестно, чем бы кончилось затянувшееся молчание, но тут за стеной затопотали, заперхали; стража вновь подалась в стороны, и кто-то увесистым пинком втолкнул в комнату козла.
Во всяком случае, так показалось принцессе в первый миг. В следующий она поняла, что это некто, пугливо прижимающийся к полу и заслоняющий свою голову белым черепом с раскидистыми витыми рогами.
Незнакомец в парадном плаще, поначалу брезгливо отодвинувшийся, потратил не более двух секунд на оценку ситуации; засим, изобразив наифальшивейшую улыбку, он склонился над распростертым старцем, одной рукой бережно, но твердо отбирая вилорогий череп, а другой ласково касаясь кудлатой седой головы.
– Скажи, почтенный рокотанщик, где милейшая хозяюшка дома сего?
«Почтенный» тоненько взвыл, мотая головой; белые пряди мели пол, струны по углам горестно вторили.
– Загубили мою красу-у-у… Порешили отрока благолепного, покололи глазоньки златоглядные… Во Успенном бору мил-дружок мой покоится, без него не звучать боле струнам рокотановым…
– А рокотаны нам крайне нужны, – вполголоса заметил незнакомец, и носок его мягкого сапожка ткнулся в старческий зад. – Убрать. Поить, кормить вдоволь; среди здешних телесов отыскать парочку посмазливее… мм… на Зверилов вкус. Отрядить сюда в услужение.
Это уже совсем другим тоном, определенно не знавшим возражения. Царек здешний, что ли? Нет, не царек, под плащом угадывается слишком много оружия. Воевода. А еще вернее – атаман разбойничьей шайки, только очень-очень крупной и опасной шайки… Ага, вспомнил наконец и о непрошеных гостях. Обернулся, вздернул подбородок и стал словно на голову выше.
– Где та, что подарила миру Неявленного, снизошедшего до нас, дабы стать на все времена Осиянным? – прозвучал ровный голос, до того бесстрастный, что в нем не сквозило даже высокомерия.
– Ее здесь нет, – точно с таким же царственным хладнокровием отвечала принцесса. – И искать ее ты больше не будешь.
И тогда вспыхнули глаза – желтые, тигриные.
– По какому праву ты, гололобая, смеешь…
Голубая молния не самого мощного, но впечатляющего десинторного разряда ударила ему под ноги.
– А вот по такому.
Трудно представить, кто бы в этом варварском мире не шарахнулся в сторону. Но только не этот. По лицу поползла косая усмешка, стирая с него все человеческое, – осталась только неукротимость, порожденная бешенством.
– Думаешь, меня молниями не пугали? Говори – где сучонка?
Яростный взгляд метался по комнате и, казалось, оставлял в воздухе желтые прочерки.
– Где?!
Пена закипала у него на губах, как у закусившего удила жеребца. Такого никакой страх уже не остановит. Нужно другое. Мона Сэниа торжественно подняла левую руку:
– Предначертано свыше, чтоб никому сие было не ведомо. – Она постаралась, чтобы ее голос звучал как можно полнозвучнее и вдохновеннее, – и получилось, потому как за стеной разом отозвалось несколько рокотанов. – Никому! Ни тебе, ни мне.
– Предначертание
