Венценосный крэг - Ольга Николаевна Ларионова

А если он обманул? Послал не в ту сторону, а сам сейчас уже попивает чаи в каком-нибудь отдаленном селении… хотя – какой, к троллям свинячьим, чай при такой жаре? Да и ни одного дымка она здесь ни разу не заметила. Просто Горон сидит сейчас один на каком-нибудь перевале, обдуваемом ночными влажными ветрами со всех сторон…

Горон близко. И он не обманывает тебя – ты нужна ему не меньше, чем он – тебе.

И откуда ты это знаешь, неслышимый ты мой?

А кому знать, как не мне? Впрочем, сейчас ты убедишься.

И точно – шаги. Легкие, твердые. Другой на его месте, отмерив за ночь добрый караванный переход, как сказали бы на Тихри, сейчас плелся бы нога за ногу… Хорошо, что он решил пропустить ее вперед, а то сейчас у него самого возникли бы аналогичные подозрения относительно ее собственной необъяснимой выносливости. А так – все правдоподобно. Добралась до условленной цели, теперь сидит себе на камушке, ловит последние минуты ночной прохлады.

– Я жду тебя, Горон.

– Вижу. И я ожидал встречи с тобой, хотя и не был уверен, что за долгую ночь ты не передумаешь и не вернешься к своим древнехранильцам.

Он подошел, присел рядом, но не слишком близко – вероятно, чтобы избежать случайного прикосновения. И – странно! – даже на расстоянии от него пахнуло жаром, точно он явился не из ночной прохлады, а из самого солнечного пекла. Торопился изо всех сил, наверное. Волосы, в предрассветной полумгле кажущиеся совсем черными, во время ходьбы отброшенные назад, теперь заструились по плечам, скрывая лицо. Словно их шевелил ветер… которого не было.

– Я умею держать слово, Горон.

– Редкость. Что ж, раз я не разуверился в тебе, то мне пора узнать твое имя.

Держится хозяином положения, но разговор какой-то… необязательный.

– А вчера это было тебе не нужно?

– Естественно. Зачем же утруждать свою память понапрасну. Сколько уж мне в спутники набивалось, и кампьерров, и даже маггиров – не счесть.

– И всем-всем ты отказывал?

– Сомневаешься? Но как видишь, я один.

– А я? Разве я не с тобой?

– Ошибаешься. Ты либо впереди, либо позади. Светлый лучик, появляющийся всего лишь на краткий миг и предвещающий дневное отдохновение. Поэтому я буду рад видеть тебя каждое утро. Но только тогда, когда мой одинокий ночной путь окончен.

Как просто он все это говорит! И простота ну поистине королевская. Ни тени неправды…

– Тогда зови меня Сэниа… Нет, просто Сэнни.

– Просто… Родившие тебя выбрали дивное имя! К сожалению, оно сейчас совсем позабыто, как и древний язык этой земли, известный только немногим маггирам. Эссени – значит «Сошедшая с вечерней звезды»…

Он невольно запрокинул голову, словно пытаясь отыскать ту звезду, откуда могла спуститься его нечаянная попутчица, и ее поразило какое-то запредельное отчаянье, исказившее и без того всегда безрадостный лик. Роскошные его волосы (между прочим, совсем не спутанные, как должно бы у бездомного бродяги) снова беспокойно заметались по плечам, точно обладали способностью самостоятельно двигаться.

Она облизнула пересохшие губы, отметая легкую тревогу:

– Я просто прибыла из дальних земель, где детям дают еще и не такие диковинные имена… – О черные небеса Вселенной, как легко обманывать мужа, и как трудно говорить первому встречному одну только правду! – Но ты устал за долгую ночь, проголодался…

Он, как и вчера, серебряной лодочкой приблизил к ее лицу свою ладонь, точно намереваясь коснуться подбородка, и снова удержал руку на расстоянии падающей ресницы. Горон Неприкасаемый…

– Лукавишь. Ты вовсе не хочешь забираться под лиственную крышу, дитя ночных дорог!

Она засмеялась, но постаралась при этом, чтобы ее смех не звучал слишком тревожно:

– Откуда ты это знаешь? Внутренний голос шепнул?

Теперь настала его очередь удивляться:

– Голос? Внутренний? Ты имеешь в виду ветер, завывающий в подгорных лазах и переходах?

Ну, слава древним богам, у него нет дара этого… яснослышанья, что ли. Проверить ее слова он не может. Но все равно она чувствовала, как что-то заставляло ее избегать любой неправды (кроме собственного происхождения, да и про это она ему рано или поздно поведает).

– Нет, Горон, не ветер. Я так называю всякие внезапные мысли, которые приходят в голову словно ниоткуда… да, пожалуй, действительно, как ветер.

Он задумчиво покачал головой, пробормотал как бы про себя:

– Ниоткуда. Слово для чужака. А я исходил здесь столько дорог, что знаю, откуда, из какого ущелья прилетает каждый ветерок…

– Сколько же в тебе неутомимости! – невольно вырвалось у принцессы. – Из тебя вышел бы непобедимый воин!..

Она осеклась – а что, если здесь и вовсе нет воинов?

Но на этот раз он понял ее неверно и, кажется, горестно усмехнулся, хотя за волной волос этого было не разглядеть:

– Воин. Ты хочешь сказать: если бы не мое уродство? Тем не менее я неплохо владею длинным клинком.

– У нас это называют – меч. Я тоже им владею… – Ну вот опять приходится прикусывать язычок! – Настолько, насколько это доступно женской руке.

Вывернулась.

Ох, как трудно четко отмеривать правду!

– Меч… Тоже забытое слово.

Он вздохнул и словно замкнулся в себе. Как видно, она опять слишком близко подошла к какой-то тайне, от которой он решил держать ее подальше.

Надо надеяться – пока.

Что ж, спешить она не будет – чем больше тайн, тем интереснее. А сейчас надо довольствоваться хотя бы тем, что он согласился проводить ее к загадочным маггирам.

– Скажи, Горон, ты и на завтрашнее утро оговоришь место встречи?

– Разумеется. Оглянись на склон горы – видишь три белых камня, а меж ними – проем, ведущий в подземный лаз? Вход в него узкий, но потом он расширяется, так что пойдешь по нему неспешно, левой рукой касаясь стены. Правой-то камень не щупай, там ходы боковые, третий по счету как раз к Нетопыреву замку выводит. Опасайся туда свернуть. А как треть от всей ночи пройдешь, так подгорный лаз кончится и живая тропа продолжится, вечным деревом обереженная, как сегодня. Не заблудишься.

– Ну сегодня-то деревца были не вечные, а совсем молоденькие, – невольно вырвалось у нее как бы в подтверждение того, что всю ночь она честно прошагала по указанной тропочке.

Но Горон возмущенно встряхнул своей гривой:

– Нерадиво! Учили тебя спустя рукава – а может, и ты, поскакушка, была неприлежна. Какие ж еще деревья?

Ей оставалось только пожать плечами:

– Да все, что вдоль дороги…

– Древо. Вечное, единое древо. Все леса, кои дали пристанища здешним поселенцам, – лишь ветви