На золотом крыльце — 2 - Евгений Адгурович Капба
— ВОЗДУХ!!! — заорал кто-то, и крупная тень на мгновение закрыла солнце и грянулась на землю прямо в центре нашего построения.
Ударная волна невероятной мощи разметала опричников в стороны, меня подбросило в воздух, я увидел свои ноги где-то на фоне неба, потом — ветки черного сухого дерева — и потянулся к ним телекинезом. Такая тактика спасла мне жизнь два месяца назад, и я искренне надеялся, что это дерево — мертвое, и я хоть как-то смогу замедлить свое падение. Валяться в больничке с переломами или насмерть свернуть себе шею мне не улыбалось… Все эти мысли пронеслись в голове за секунду.
А потом я действительно рухнул на ветки, больно ударившись ребрами, руками и ногами. Но, кажется, ничего не сломал. Матерщина и сдавленные стоны раздавались окрест, приложило всех, даже маги, наши офицеры, и те пребывали в шоковом состоянии. Голицын — единственный, кто устоял на ногах, но лицо у него было ошарашенным, а из ушей текла кровь.
И виновница всего этого подбиралась к самому дереву, на котором я висел! Офигенно здоровенная лягушенция с короной на башке пучила на меня свои глазищи и, облизываясь, приближалась!
— Ты чего? — меня пробрало до печенок, если честно. Никогда в жизни так страшно не было! Я забыл про все на свете — про магию, дюссак, телекинез и кучу гранат кругом, которые мог использовать. — Иди отсюда!
— Не-а! — сказала вдруг новая хозяйка Хтони, ухватилась передними перепончатыми лапами за ствол дерева и начала его трясти.
Ну и меня трясло тоже. И по внешним причинам, и по внутренним. Я почувствовал себя майским жуком, которого с каштана пытаются стряхнуть мальчишки фиг знает для каких целей. А этой тварюшке я зачем?
— Ты чего хочешь, зеленая⁈ — заорал я. — Жрать меня не надо!!!
— Не буду! — сказала лягуха, облизнулась и тряхнула дерево с небывалой энергией так, что ветка, за которую я держался, тупо треснула, и я полетел вниз — прямо в сторону открытой пасти хтонической твари.
Последнее, что я услышал и увидел, был рык поручика Голицына:
— Куда-а-а-а?!!! — и сноп пламени, вырвавшийся из его рук.
А потом меня поглотила тьма.
* * *
Интерлюдия
— Дима-а-а… — голос младшего брата на той стороне линии спецвязи был страшен. — А за каким хером господа экспериментаторы из ТВОЕГО НИИ притащили в Хтонь, которую охраняют МОИ опричники какую-то гребаную жабу, которая сожрала тамошнего Хозяина, а теперь спи… Тащит куда-то МОЕГО пацана?
— Фе-е-едя? — Димитрий Иоаннович резко сел на кровати, аккуратно сняв со своего рельефного пресса загорелую стройную ногу жены. — Это ты сейчас о чем говоришь?
— Я говорю о научниках, у которых твой вездеход в кармане, братик! — тоном Федора можно было забивать гвозди. — Мы ведь совсем недавно всё обсудили, до всего договорились. А теперь какие-то скоты интродуцировали довольно мощную, но чужеродную Хозяйку Хтони в Черную Угру, а потом натравили на МОЕГО пацана!
— Сука-а-а-а! — взвыл старший царевич и тут же, глянув в сторону супруги, весьма фривольно раскинувшейся на кровати, прикрыл рот ладонью. — Подожди, Федя, я сейчас что-нибудь надену…
Дмитрий Грозный обмотал вокруг бедер простынь, сунул ноги в мягкие тапки и вышел на балкон, прищурившись от яркой подсветки золотых куполов многочисленных церквей государевой резиденции — Александровской Слободы.
— Так, Федя, для начала: клянусь Богом, это не я, — проморгавшись спросонья, проговорил царевич и потер лицо ладонями. — Гадов этих завтра на колах увидишь, с раннего утра, прямо под твоими окнами…
— У меня тут нет окон.
— Значит — по телику посмотришь, — отрезал Дмитрий. — Вездеход мой, давал его начальнику НИИ Хтонической антропоэкологии при Ратном Приказе профессору Трофимову. Тоже на кол отправится… Но что в Черной Угре твой пацан — этого я не знал.
— Еще бы ты знал, — голос Федора несколько потеплел. — Дурак я, что ли? Ты не знал, а Трофимов, выходит, знал? Смотри, твоя «партия» скоро страну на рога поставит такими темпами. Там ведь МОИ люди, понимаешь? Голицын, например, непосредственный руководитель практики. Если с пацаном что-то случится, он этих научников до костей изжарит и по всей цепочке пойдет, до самого верха. У него — пунктик.
— Ять… — неожиданно выругался старший царевич. — Голицын. Голицын может. Герой, нахер. Я бы даже сказал — герой-любовник.
— Да ладно тебе, Ксения взрослая девушка, может она сама определять, с кем ей спать и с кем в кино ходить?
— НЕТ! — рявкнул Дмитрий. — Она — царевна, а не…
— Ой, Дима, чья бы корова… Стану Государем — разрешу им пожениться, сестра она нам или нет, в конце концов? Дай девочке право на счастье! Хочет жить в дальнем гарнизоне женой офицера — ну и ладно, ну и пожалуйста…
— Если твой пацан помрет, папаша…
— А что, ты сказал папаше про моего пацана?
— Нет, я не говорил. И Вася не говорил.
— И я не говорил, — послышался смешок. — А мозг нам колупать он пока не в силах. Или УЖЕ не в силах…
— Так, погоди… — Дмитрий озадаченно почесал затылок. — Тебе что, плевать, выживет или умрет твой сын?
— С чего бы ему умирать? — голос Федора стал веселым. — Я что, сказал, что ему что-то угрожает? Ну да, его спи… Стырила гребаная жаба. Но я эту жабу хорошо знаю. И ты тоже.
— Что, Ленка с Верхней Яузы, серьезно? — простынь начала спадать с бедер Дмитрия и царевич придержал ее рукой. — Дела-а-а-а! Ну, Ленка его не обидит, это точно. А вот приставать будет, это факт. Подожди, так у нас вместо Черного Леса теперь Черное Болото образуется? А так удобно было… Ягодки там очень хорошие водились, помнишь? Полуница, вот! После масштабных ментальных практик их пожевать — любо-дорого… И на вкус как земляника!
— Вот и возможный ответ, — вздохнул Федор. — Верхняузские болота — сколько по размерам? Десять квадратных километров? И ягодок твоих там килограммов десять за сезон собирали. Черная Угра — почти тысячу квадратов. Представь прирост урожая… Как думаешь, твои лизоблюды на такое способны?
— Ять, — сказал Дмитрий. — Я же и вправду Трофимову решить вопрос с интродукцией полуницы в другие Аномалии поручал. На то и вездеход давал, соображаешь ведь, что значит
