На золотом крыльце – 2 - Евгений Адгурович Капба
— Здра-а-а-асте! — наконец выдавил из себя я.
— Привет! — запросто помахала рукой девушка. А потом поинтересовалась: — Тебе хот-догов, шаурмы, кофе?
Она очаровательно картавила, «р» у нее было внутренним, раскатистым.
— К-к-кофе, — почему-то я сказал я.
Ну, а почему бы и нет? Мне восемнадцать, надо же пробовать что-то новое! Не водку же пить и не к проституткам же идти, на самом деле?
— Я сделаю тебе кофе на песке, — кивнула она. — По-ордынски.
И принялась священнодействовать. Ее черная открытая маечка, скорее похожая на топик, была отмечена все тем же символом: белой дланью. Но я к нему не особенно присматривался, потому что сама орчанка, ее руки, плечи, шея, грудь, движения — все это представляло собой завораживающее зрелище. Она на ручной кофемолке смолола горсть зерен, добавив туда какие-то специи, засыпала в полную воды большую медную турку и поставила на поддон с песком тут же, на прилавке.
— Сидор, — очень вежливо попросила она. — Пойди, пожалуйста, постой на входе и говори всем, что у нас перерыв, а я тоже выпью кофе. Что-то заработалась, надо выдохнуть.
Киборг по имени Сидор своей золоченой лапищей показал «класс», лязгая, выбрался из фургона через заднюю дверь и, прихватив большую табличку «ЗАКРЫТО, ИДИТЕ ОТСЮДА», потопал к арке.
Турка исходила паром, кофе в ней запенился, и орчанка мигом разлила его по двум керамическим чашечкам, поставила их на поднос и спросила:
— Ты не против компании?
— За! — закивал я. — Давай, заберу поднос тогда. Ну, тебе удобнее будет выйти.
— Да-а-а? — в ее голосе слышалось искреннее удивление. — Ну, забирай.
Я подхватил поднос и в три шага отнес его к столику, который стоял в тени полуразрушенной, заросшей плющом стены, и осторожно, чтобы не расплескать горячий черный напиток, поставил поднос. Девушка тем временем покинула фудтрак, а потом, сделав пару шагов, очень непосредственно хлопнула себя лбу и сказала:
— Собралась с тобой пить кофе… А угощение? — и, развернувшись на пятках, потянулась через прилавок, нашаривая что-то внутри фургона.
Конечно, я заценил ее фигуру! Девчонка была высокая, понятно ведь — урук-хай! Может быть, даже сантиметров на пять выше меня. Сильные ноги, талия, мышцы под серой кожей — не переразвитые, а в самый раз. Ну, и попа… Попа — просто огонь. Я прямо сразу понял тех троллей. Это произведение искусства, а не попа! Круглая, крепкая, спортивная…
— М? — обернулась она и ожгла меня взглядом. — Вот — черный шоколад. Девяносто два процента! Будешь?
В руках она держала нож и большую плитку шоколада, почти как кирпич, обернутый в крафтовую бумагу.
— Буду! — закивал я и мигом уселся на стул, потому что если бы я продолжал стоять, было бы очень неловко.
Орчанка, внимательно глядя на меня, подошла и устроилась напротив, закинув ногу на ногу. А потом спросила:
— Рассказывай: как тебя зовут и зачем ты сюда пришел?
Она отпила кофе и закатила глаза с блаженным видом. Я читал где-то, что для уруков кофе — что-то вроде легкого наркотика, да и ребята из охраны — Ярлак и прочие — глушили этот напиток литрами. Но когда красивая девушка закатывает глазки от удовольствия, это, скажу я вам, очень серьёзное испытание для нормального восемнадцатилетнего пацана.
— Миха меня зовут. Фамилия — Титов, — представился я. — Я сюда пришел потому, что мы с уруком Астой на одном форпосту от тварей отбивались, и он узнал, что я в Калугу поеду. Попросил найти его сестру Хорсу, передать ей гостинцев. Ну, и схватил меня за волосы и сказал, что я оброс, как псина, и пора стричься, и, мол, сестра его классно стрижет. А у самого — грива как у коня!
— А-ха-ха-ха! — она заливисто рассмеялась, обнажив белоснежные зубы с выдающимися клыками (не такими, как у снага, гораздо меньше и изящнее) — Точно — не обманываешь. Это мо-о-ой братец! А что передал — медвежатину? Давай сюда, будем есть! И да, Хорса — это я! Приятно познакомиться, Миха!
Девушка подняла над столом кулак, и я стукнул по нему в качестве приветствия.
— Лосятину пряного посола передал, — я тут же полез в рюкзак. — И медвежий клык!
Я положил подарки перед ней и взялся за кофе. Не пробовал никогда этот напиток, а вокруг него ведь — целые ритуалы, целый культ! Сделав маленький глоток, я тут же сунул в рот кусок шоколаду.
Признаться честно: на вкус кофе был как кипяченая земля с пряностями. И не выплюнул его я только потому, что точно получил бы по морде от Хорсы. Девушка между тем резанула ножом мясо, с видимым удовольствием отправила его в рот и принялась жевать:
— Нет, ну… Вот умеет он вяленое мясо делать! — прерываясь на то, чтобы проглотить еду проговорила она. — Болван редкостный, но, знаешь, в целом — хороший брат! Он меня от трех вервольфов отбил, когда мне десять было… Правда — я сам виновата. Я у них воровала кости!
— П-ф-ф-! — я фыркнул, и кофе едва не полилось у меня через нос. — Воровала кости у вервольфов?
— О-о-о-о да, чего я только не вытворяла! — закивала она. — Уруки-подростки — это стихийное бедствие. Знаешь про семь казней египетских? В Библии не написали про восьмую казнь — пару тысяч серокожих юных долбоящеров, в своих скитаниях по Африке набредших на Мемфис… Или тогда Ахетатон был столицей? В общем, Моисей своих увел потому, что фараон от урукских деток отделаться не мог, я тебе точно говорю!
— А родители? — удивился я. — Где были урукские родители?
— Громили Финикию в поисках фиников! — безапелляционно заявила очень эрудированная для орчанки девушка.
— Но Финикию то-так назвали не из-за фиников! Нет там фиников! — принялся пояснять я. — То есть, может, и есть, но не прям столько, чтобы страну называть.
— Да-а-а? — удивилась она. — А с хрена ли ее так назвали тогда?
— Ну-у-у, на тамошнем языке так именовали каких-то моллюсков, из которых добывали пурпурную краску, — почесал голову я. — Что-то такое…
— О как! — она отправила в рот большой кусок шоколада и стала его грызть. — В очередной раз уруки всех отхерачили и все поломали без дай-причины. Ничего удивительного!
