Локки 9. Потомок бога - Евгений Валерьевич Решетов
— Угу, — согласилась богиня смерти. — Давай искать место для привала. Но долго рассусоливать не будем. У нас нет времени.
Я кивнул и принялся внимательно смотреть по сторонам, выискивая подходящую полянку. Но та всё не показывалась и не показывалась. Солнце за листвой уже приближалось к полудню. И лишь тогда мы добрались до небольшой поляны с изумрудной травой и следами костров, оставленных предыдущими путниками. Рядом весело журчал ручеёк, совсем небольшой, но нам хватило, чтобы и самим напиться, и напоить уставших коней.
— Сейчас бы поесть, — мечтательно протянула Мия и выразительно погладила подтянутый животик, скрытый мундиром.
— Ну так иди и налови себе мышей или червей, чем ты там питаешься… — презрительно бросила Марена, не забыв старую обиду.
Смуглянка, к счастью, не стала ерепениться и промолчала. Возможно, она всё-таки не такая пропащая, как мне казалось, и начала понимать, что тягаться с Мареной ей бессмысленно. Но глаза её всё же блеснули, она явно запоминала каждую колкость богини смерти.
— Да, поесть бы не мешало, — повторил я за Мией, глядя, как распряжённые кони щиплют траву.
— Я могу слетать на охоту, — вызвался Апофис. — Мигом обернусь, поймаю какую-нибудь животину и притащу. Вы только костёр разожгите.
— Ты хочешь её пожарить? — удивлённо спросила Мия.
— А ты предпочитаешь сырое? — тут же ехидно вставила Марена.
— Ну, если хотите, не разжигайте, я же о вас забочусь, — буркнул дракончик, выгнув шею. — Я-то и сырое съем.
— Мия, будь так любезна, разожги костёр. Спички ведь у тебя были, — сказал я.
Девица кивнула и ногами расшвыряла остатки давнего костра, освобождая место под новый.
А я принялся ломать ветки, да и от кареты кое-что оторвал, ведь деревья в джунглях всё же оказались чересчур влажными для разведения костра.
Апофис же взмахнул крыльями и устремился в яркую небесную синему с барашками белых облаков. Он быстро скрылся с глаз долой, и, надеюсь, вернётся с чем-нибудь мясистым и жирненьким.
— Какие дерьмовые спички, — пробормотала Мия, сидя на корточках возле шалашика из веточек, под которыми лежала смятая бумажная брошюра, найденная в карете. Она уже четвёртую спичку не смогла зажечь.
— Дай сюда! — не выдержал я и подошёл к ней.
Та с высокомерной физиономией едва не швырнула мне коробок, глядя так, будто у меня получится ещё хуже. Но я с первой же спички разжёг костёр.
— Тебе просто повезло, — буркнула она и принялась подкидывать ветки.
Я отошёл к карете, проверяя её целостность, а то вдруг развалиться по пути.
Мия же продолжала колдовать над огнём. Получалось у неё, мягко говоря, так себе: она пару раз чуть не затушила его, вся перемазалась пеплом и изматерилась.
Но когда смуглянка наконец развела полноценное пламя, то посмотрела на меня с гордостью, как Прометей из легенды, впервые принёсший людям огонь.
Я, чтобы вдохновить её, показал большой палец.
Девица тут же довольно улыбнулась и снова принялась хлопотать вокруг костра, подбрасывая ветки. Только делала она это так, чтобы её аппетитная задница, обтянутая тканью, была обращена ко мне. А если не выходило, Мия становилась другим концом и нагибалась так, чтобы под рубашкой виднелась её соблазнительная грудь: не откровенно голая, но достаточно открытая, дабы завлекать и манить.
Кажется, она всерьёз решила соблазнить меня, чтобы потом в постели самодовольно заявить: «Я же говорила, что ты окажешься в моей кровати». Вот только хрен у неё хоть что-то выйдет. Образ Огневой частенько посещал меня. И мне совсем не хотелось менять её на эту взбалмошную особу с острым язычком и гнусным характером. Впрочем, признаю, что нечто завлекающее в ней всё-таки есть…
Вздохнув, я отвернулся, чтобы лишний раз не смотреть на её притягательный зад, и наткнулся взглядом на Древнего. Тот всё также в плаще и с капюшоном на голове внимательно смотрел на дерево, покрытое мхом и жёлтыми плесневелыми пятнами.
Что это он там рассматривает? Меня аж любопытство проняло. Вдруг без меня сейчас откроет все тайны этой гребанной вселенной?
Неслышно ступая по мягкой траве, я подкрался к осьминогоголовому и глянул через его плечо на ствол дерева. Там, к сожалению, не оказалось тайных знаков, что могли бы раскрыть мне сокровенные законы мироздания. Вместо них по коре, огибая наросты, похожие на оплывшие жирные носы, шествовала процессия удивительно крупных муравьёв, каждый размером с половину пальца. Пятеро тащили шестого, опутанного паутиной, выделяемой этими же созданиями.
— Он похож на меня, — вдруг произнёс Древний, не поворачивая головы.
— Кто именно? Ствол, мох или тот муравьишка, которого тащат свои же? Хотя можешь не уточнять, я уже понял, что муравьишка.
— Вот примерно так же и меня поместили в саркофаг, — спокойно сказал он. — Возможно, тебе любопытно узнать, что в них лежат только те, кто оказался за бортом нашего общества. Те, кто в него не вписался. И это необязательно преступники, вроде убийц и воров.
— Ты хочешь отомстить? — серьёзно спросил я, чувствуя, что осьминогоголового можно вывести на откровение.
— Нет. Я просто хочу вернуться. Вернуться к своей расе.
— А куда конкретно ты собрался возвращаться?
— Я бы мог объяснить, но лучше показать.
— О нет, нет, нет, можешь не показывать. Никуда я с тобой не пойду. Попытайся объяснить. Я сообразительный, глядишь — и пойму.
Древний помолчал и сказал:
— Это настоящий мир, а всё вот это, — он обвёл рукой джунгли и кусты, где порыкивал какой-то мелкий зверь, — лишь отражение истинной реальности.
— Опять двадцать пять, — пробурчал я и громче добавил: — Так зачем тебе нужен я?
— Мне требуется помощник, который будет контролировать процесс перехода между мирами. Тот, кто не предаст. Верный, сообразительный и надёжный. И ты, на мой взгляд, обладаешь всеми этими качествами.
— Да, я такой.
— А ещё я хочу, чтобы ты научил меня состраданию, — произнёс он и повернул ко мне голову, попутно схватив двумя перепончатыми пальцами муравья, опутанного паутиной.
Древний легко разорвал путы и вернул насекомое на ствол, но уже гораздо выше того места, где его тащили собратья.
— С состраданием главное не переборщить. А то тебя потом даже куры раком ставить будут, — дал я первый урок, подумав, что именно из-за отсутствия сострадания Древнего и могли выпнуть из его общины осьминоголовых.
Да, скорее всего, всё так и было. Иначе на кой хрен ему учиться состраданию? У него же есть дела и поважнее. Значит, подобное обучение он ставит чуть ли не на
