Гимназистка - Василиса Мельницкая

И чуть не добавила: «Вашими стараниями».

— Морозова, — повторил он. — Ты сильно выросла с тех пор, как я видел тебя в последний раз.

— Прошу прощения, вы пришли ко мне, чтобы воспоминаниям предаваться?

— Яра! — возмущенно одернул меня Александр Иванович.

— Оставь, Саша, — отмахнулся Петр Андреевич. И усмехнулся. — Она вся в отца. Яра… Ты позволишь так к тебе обращаться?

Я повела плечом, мол, без разницы.

— Яра, это не твой дом, — продолжил Петр Андреевич. — Это дом моего племянника. Однако ты права, пришел я к тебе. Присядь, разговор коротким не получится.

Он указал мне на диван, а сам сел на стул, прямо держа спину и опираясь на трость с массивным набалдашником.

— Дядя, принести чаю? — предложил Александр Иванович.

— Не стоит. Ты тоже сядь, не мельтеши.

Силу, исходящую от Петра Андреевича, я чувствовала всей кожей. И при этом не могла прочесть его эмоции.

— Я верну земли и заводы, принадлежащие твоему роду, — сказал Петр Андреевич, едва я устроилась на диване. — Взамен ты изменишь показания.

Ему удалось меня удивить. Наверное, с отвисшей челюстью выглядела я презабавно, потому что Петр Андреевич обернулся к Александру Ивановичу и усмехнулся.

— Саша, ты говорил, она сообразительная.

— Какие показания? — все же выдавила я. — Я ни в чем не обвиняла вашего внука. Он меня спас! Я рассказала следователю всю правду.

— Знаю, Яра. Знаю. — Он перехватил трость другой рукой. — Нужна не правда, а ложь. Ты должна подтвердить слова полковника Нестерова.

— Вы в своем уме⁈ — вырвалось у меня.

— Надеюсь, что да. — Он мог бы рассердиться, но вместо этого улыбнулся. — Эта ложь тебе ничем не грозит. А в качестве награды…

— Нет! — решительно отказалась я. — Не знаю, за что вы так ненавидите Матвея, но я его не предам.

— Я? Ненавижу? — удивился Петр Андреевич. — Вовсе нет. И очень даже наоборот. Так ты отказываешься?

— Я требую объяснений. Я не понимаю, зачем вам это.

— Нет, Яра. С объяснениями ты не получишь ни земель, ни заводов. Но я буду настаивать. И мне не хотелось бы прибегнуть к крайним мерам.

— Вы мне угрожаете?

— Яра! — опять вмешался Александр Иванович.

— Ничего, Саша. Ничего. Дочь Ивана Морозова разочаровала бы меня, если бы согласилась на сделку, не обговорив условий. — Петр Андреевич вновь довольно улыбнулся. — Предлагаю в последний раз…

— Нет.

— Хорошо. Тогда постарайся понять. Полковник Нестеров сам по себе — ничто. Однако у него влиятельные покровители. Настолько влиятельные, что мне они не по зубам. И даже если мне удастся избежать, скажем так… последствий, то Матвею — нет. В лучшем случае, ему испортят карьеру. В худшем — искалечат или лишат жизни.

— Он что, родственник императора? — спросила я мрачно.

— Императрицы, — ответил Петр Андреевич. — Поверь, это гораздо хуже. С императором можно договориться.

Любовник он ее, что ли? Я прибью Ольгу! Вызову на дуэль — и прибью!

— Доказать виновность Нестерова легко, ты ведь согласна на ментальный допрос, — продолжил Петр Андреевич.

— Согласна, — подтвердила я.

— Это замечательно. Благодаря этому я могу вытащить Матвея с минимальными потерями. Пострадает только его самолюбие.

— А полковник Нестеров останется безнаказанным?

— Если сделка состоится, его переведут в провинцию. Покровители понимают, что Нестеров виновен, но хотят сохранить лицо. Если правда станет известна, разразится скандал. Интересы семьи пострадают.

— Вы принесете Матвея в жертву?

— Я спасаю Матвея, Яра. Спасаю. Оставь эмоции, подумай о последствиях. Да, твой поступок будет благородным и правильным. Поверь, правда — не всегда лучший инструмент, чтобы наказать виновного. Я умею ждать. Я накажу Нестерова. Но не сейчас.

— Обещаете, что накажете? — Я смотрела на Петра Андреевича исподлобья. — Дайте слово.

— Даю слово боярина Шереметева, — произнес он.

Я взглянула на Александра Ивановича, словно хотела спросить, правильно ли поступаю. Однако на его лице застыла непроницаемая маска.

— Хорошо, — сказала я. — Вашего слова достаточно. Я изменю показания.

— Я твой должник, Яра. Можешь обратиться с любой просьбой, я помогу, если это будет в моих силах.

— Вы не в силах внуку помочь, — вздохнула я. — Уж простите… за правду.

Петр Андреевич и теперь не рассердился. Попрощавшись, он ушел.

Александр Иванович молча сверлил меня взглядом. Наконец, я не выдержала:

— Хотите сказать, что я ошиблась? Приняла неверное решение?

— Это я ошибся, — ответил он. — Когда решил, что ты — чудесное решение многих проблем. Ты — их источник. Навряд ли из тебя получится что-нибудь стоящее.

Я не нашлась что ответить. Из меня будто разом выбили все внутренности, воздух и, заодно, мысли. Но я это заслужила.

Глава 69

— Так ничего и не скажешь? — Александр Иванович первым нарушил затянувшееся молчание.

— Можно подумать, вы не знаете, что я чувствую, — огрызнулась я.

Сава был прав, лучше приседать и отжиматься до тьмы в глазах, чем получать выговор от Александра Ивановича. Вчера он меня пожалел, дал прийти в себя, а сегодня не стоит ждать пощады. И да, я виновата. Но не я одна.

— Допустим, ты можешь пообещать, что не будешь делать глупости, — подсказал он. — Что осознала все ошибки, что будешь стараться.

Я ощущала его эмоции. И насмешку в его словах — в том числе.

— Не даю обещаний, если не могу их выполнить, — сказала я кротко. — Одну глупость я совершу обязательно. А не ошибается только тот, кто ничего не делает. И отчего вы решили, что я расстроюсь из-за того, что стала вам не нужна? Или это был мой выбор?

— Яра, безусловно, я ощущаю твои эмоции, но я не понимаю, почему ты дерзишь. — Внешне Александр Иванович оставался спокоен, но я уловила вспышку раздражения. — Кто заварил эту кашу? Не ты ли?

— Нет, не я. Вы.

— Ты в своем уме?

Он и сейчас не повысил голос. Но удивился сильно. Не ожидал от меня такого откровенного хамства.

— Это я поверила записке, написанной не Матвеем. Я нарушила правила, отправившись на тайную встречу. Кстати, почему ваши люди меня не остановили?

— У них приказ. Вмешиваться можно лишь