Гимназистка - Василиса Мельницкая
— У меня увольнительная до пяти. И я предпочел бы провести время с тобой. Если тебе надо там быть, то да, пойду, — согласился Матвей.
— Сейчас давай в кондитерскую? — предложила я. — Я Карамельке пирожных или булочек куплю. Кажется, она не наелась.
А я немного замерзла. Все же осень в Петербурге — не теплое время года. К тому же, у воды всегда прохладнее. Да и соглядатаю моему надо показать, что у нас обычное свидание, а не тайные переговоры.
Матвей предложил мне руку, и я оперлась на нее с чувством собственницы.
Глава 60
«Золотых» парфеток пригласили в Кофейный домик, «серебряных» — в Чайный. И, в целом, мероприятие было похоже на заседание женского клуба. Кто б заранее об этом сказал, так я б подумала, вступать в него или нет.
В Кофейный домик я вошла под руку с Матвеем. К слову, благодаря ему не пришлось плутать по Летнему саду.
Мы не опоздали, но пришли одними из последних. И, оказалось, что Матвея знают все старшекурсницы. Я успела заскучать, пока он со всеми здоровался. А новички выстроились в очередь, чтобы с ним познакомиться.
Внимание всех присутствующих было приковано к нашей паре, и я не сразу заметила Ольгу, а рядом с ней — Бестужева. Они и не стремились к нам подойти. Когда я увидела их, то Ольга порывалась уйти, а Сава удерживал ее за руку и что-то говорил, наклонившись к уху.
Можно считать, маленькая месть удалась. Жаль, что мои объяснения успокоят Ольгу. А вот Бестужева я тут увидеть не ожидала.
— Я его не приглашала, — сказала я Матвею шепотом, улучив момент.
Он тоже заметил Бестужева и хмурился, поглядывая в его сторону.
— Пойдем. — Матвей потянул меня к Ольге и Савелию. — Подойдем первые.
Я не сопротивлялась, хотя очень хотелось сделать вид, что я их не знаю. Ольгу — из-за вранья насчет испытания, пусть даже лично мне она ничего не обещала. Савелия — из-за его детских обид. Но…
— Привет, Олечка! — обрадованно воскликнула я. — Сюрприз! Смотри, кого я тебе привела!
— Мне? — переспросила Ольга.
Ее обида и злость сменились растерянностью. С Бестужевым я не поздоровалась, он был занят тем, что обменивался рукопожатием с Матвеем. А еще он закрылся, я его не чувствовала. Что ж, тем лучше. И он не ощутит моих эмоций.
— Конечно, тебе. — Я сделала вид, что удивилась вопросу. — Ты ведь просила меня держать связь с Матвеем. Я подумала, что это прекрасная идея, привести его сюда. Разве ты не рада?
Ответить она не успела. Матвей не грубо, но решительно отодвинул меня в сторону.
— Здравствуй, Оля, — сказал он. — Отойдем, поговорим?
Похоже, Ольга, и правда, в него влюблена, как кошка. Она тут же забыла обо мне, ее захлестнула радость.
— Конечно. Мы можем выйти. Мне необязательно присутствовать…
Матвей взял ее под руку и повел прочь из зала, где вот-вот должно было начаться заседание клуба парфеток. А мы с Бестужевым… остались.
— Умеешь ты портить сюрпризы, — сказал он с усмешкой.
— Прими мои соболезнования. Как ты? Все в порядке?
Говорить вежливо, но холодно, я умела. Эти слова прозвучали бы для Бестужева иначе, если бы он не заблокировал эмоции. Он почувствовал бы, что я искренне переживаю, хотя хочу казаться отстраненной. Но он в очередной раз сделал выбор.
«Он уверен, что скрывать чувства — лучшее проявление любви?» — промелькнуло в голове.
Бестужев шагнул в сторону, взял с ближайшего стула букет цветов, протянул его мне.
— Хотел сделать сюрприз, — произнес он. — Примешь цветы? Или сразу выбросить?
— Мы договаривались… — прошептала я.
Он не позволил договорить, наклонился ко мне, вцепившись в руку, выдохнул в ухо:
— Не для них. Мы пара, ты забыла?
Со стороны, наверное, это выглядело так, будто Бестужев вручил мне цветы и наклонился, чтобы поцеловать.
— Разве ты меня не бросил? — прошипела я, забирая букет.
Ответ Бестужеву пришлось отложить. Всех попросили занять места, одна из старшекурсниц начала выступление с приветственным словом для новеньких парфеток.
Возможно, я не злилась бы так сильно, если бы Сава не закрылся, если бы я могла чувствовать его. Что угодно — разочарование, обиду, презрение. Но чувствовать! Понимать, что у него на сердце. Вот она, обратная сторона эмпатии.
Карамелька, до этого дремавшая под пальто и ухитряющаяся оставаться незаметной, высунула наружу мордочку. К счастью, все смотрели на выступающую. Все, кроме Бестужева. А я не слышала ни одного слова и мечтала покинуть это идиотское собрание.
Карамелька взглянула на меня, словно спрашивала: «Хочешь, организую побег?»
«Нет, — ответила я ей мысленно. — Нельзя. Сиди тихо».
После приветственной речи перешли к организационным моментам. Оказалось, парфетки занимаются благотворительностью и волонтерством: помогают детским домам, больницам, бездомным людям и животным. Из-за Бестужева, сверлящего меня взглядом, ничего, кроме раздражения, это не вызывало. Хотя, разумеется, ничего плохого гимназистки не делали. Очень даже наоборот. Встать и уйти — никак нельзя. Это даже не вопрос вежливости, это вопрос чести.
А внутри клокотали гормоны. Потому что эмоции, как обычно в толпе, гасила Карамелька. Их я ощущала приглушенно — и свои, и чужие. Все, кроме тех, что испытывал Бестужев. И как же это бесило!
И Матвей, ушедший с Ольгой, бесил. И…
Новеньких парфеток стали вызывать по одной, предлагая представиться и рассказать пару слов о себе. Я чуть не пропустила свою очередь, потому что Ольга и Матвей вернулись и заняли свободные стулья рядом с Савелием.
— Яромила Мо…
Савелий больно ущипнул меня за ногу. Я чуть не взвизгнула от неожиданности, маскируя замешательство под кашель. Вот это реакция! Я чуть не оговорилась, а он успел заметить и помешал мне совершить фатальную ошибку.
— Прошу прощения. — Я улыбнулась. — Яромила Михайлова, жила и училась в Москве. Люблю своего парня, спорт и котиков.
В подтверждение моих слов Карамелька переползла на шею и улеглась там пушистым воротником.
— Ой, какая кошечка! Какая милая! Как ее зовут? — послышалось с разных сторон.
К счастью, после представления официальная часть закончилась, и всех пригласили в соседнюю комнату с резными буфетами, где угощали кофе и пирожными. Я сразу направилась к выходу, но Карамелька возмущенно запищала, почуяв еду. И почти сразу
