Рискованный путь - Алексей Игоревич Ильин
— Он не может быть твоим родственником! — практически прокричала она. — Знаешь, что стало последней каплей? Твоё фееричное появление под ручку с какой-то девкой, которая точно Вандой не является. Ты прибыл сразу, как только тебе позвонил Николай, значит, ты был с ней, а не у Ванды, — прошипела Марина. — И кто она? Очередная подруга, почти как сестра? Или та самая третья родственница? Почему её в этом доме знают все, кроме меня? И почему она знает всё и обо всех. Например, для меня оказалось шоком, когда я узнала, что твой брат сумасшедший!
— Ты жила с ним целый месяц, могла бы, хотя бы для приличия поинтересоваться его биографией. Её никто ни от кого не скрывает. А Лена — мой тренер по верховой езде. Она живёт с Вандой. И она действительно помогла, — я отвёл взгляд, потому что понял, ещё немного, и я выпотрошу голову Марине. Вот только мне это не нужно. Просто неинтересно. Я и так знаю, что она обо мне думает.
— Она врач?
— Она ветеринар. Но чтобы извлечь пулю, это не важное отличие, — отвечать было необязательно, но я ответил. — Это все твои претензии? — поинтересовался я, начиная понимать, что эта истерика ничего не вызывает во мне, кроме раздражения. — Я вот тут подумал: с того момента, как ты вышла из столовой, прошло от силы минут пятнадцать, и все свои вещи ты не успела бы собрать. Как давно ты планировала порвать со мной отношения? Тебе нужен был повод, и Ромка тебе его предоставил?
В общем-то, её претензии были обоснованы. Но Марина никогда не интересовалась моей жизнью и моими друзьями. Она не хотела становиться частью этой жизни. С той же Вандой она отказывалась знакомиться, собственно, как и с Егором, хотя я довольно часто даже не намекал на это, а прямым текстом говорил.
А про Ромку, когда они тут развлекались в ритуальной комнате с Демидовым, Марина вообще ни разу не спросила. Да и я не знаю, чем она увлекается, кроме журналов, стилистов и модных показов. Мы же единственный раз поговорили по-человечески, когда я ввалился к ней на балкон у Моро, и тогда ни о какой женитьбе и речи не шло. И меня мучит сейчас только один вопрос: почему я подобные скандалы, которые случались всё чаще, вообще терплю практически каждый вечер последние пару недель?
— Ты преувеличиваешь. Я просто их не разбирала до конца, — после некоторой заминки ответила она. — Я уезжаю, — и она прошла мимо меня на выход.
В это самое время дом ощутимо тряхнуло, а всё пространство вокруг него начало покрываться ледяной коркой. Энергия смерти, разлитая по периметру, стала настолько интенсивной, что не почувствовать её постороннему человеку было практически невозможно. Слуги уже привыкли, а моя пока ещё невеста даже плечом не повела. Отлично, она совсем непробиваемая, или ей до такой степени плевать на то, что творится в доме, где она жила последний месяц?
— Марина, — окликнул я её, и она тут же обернулась, словно готовилась к тому, что я её остановлю. Буду убеждать остаться, на колени упаду. Что там ещё в таких случаях делают? Но всего лишь холодно произнёс: — Подумай хорошо. Если ты сейчас сядешь в такси и уедешь, ты больше сюда не вернёшься.
— Мне вызвать такси, Дмитрий Александрович? — тут же осведомился Николай, стоявший в дверях.
— Спрашивай у госпожи Рубел, — ответил я, не сводя взгляда с Марины тяжёлого взгляда. Она ещё плотнее сжала губы и повернулась к дворецкому.
— Если вас не затруднит, — она перевела взгляд на меня, и в нём читался вызов, но никак не желание к примирению.
Я только прикрыл на секунду глаза и, развернувшись, зашёл в дом, закрыв за собой дверь.
— Допустим, — тихо пробормотал я, глядя на Николая. — Где Лена?
— Госпожа Долгова уехала сразу же после того, как приняла душ и переоделась. Мы ей выдали несколько ваших подростковых вещей, которые до сих пор хранятся на нашем складе, другая одежда ей бы не подошла, — тут же ответил он. — Мы предоставили ей машину с водителем.
— Да что же ты от меня бегаешь-то? Почему мы просто не можем с тобой поговорить? — спросил я сам у себя, доставая телефон и набирая номер Гомельского. — Артур Гаврилович, добрачный договор с Мариной Рубел расторгнут по инициативе невесты. Рассмотрению он больше не подлежит, проверьте, чтобы все пункты расторжения были неукоснительно соблюдены обеими сторонами.
— Дмитрий Александрович, вы уверены? Рубелы — очень перспективная для слияния капиталов семья. К тому же, у Марины есть младшая сестра, которую воспитывали в строгости…
— Да, я уверен, — перебил я поверенного. — Просчитайте, как минимизировать риски и что для этого нужно сделать. Я не хочу ничего слышать об этой семье.
— Хорошо, я всё сделаю. Что-то ещё?
— Пока это всё, — я отключился и, всё ещё сжимая телефон, поднялся на третий этаж, без стука открывая дверь в Ромкину комнату. — Ну и что ты можешь сказать в своё оправдание? — прямо спросил я у севшего на кровати Гаранина.
Он уже полностью оделся, и я с удивлением увидел на стуле старую куртку, которую он, казалось, в прошлой жизни отдал Ванде на сходке у Муратова. Мои слуги быстро сориентировались. Когда надо, они удивительно быстро соображают и становятся фантастически расторопными.
— Я подставился. Так иногда бывает, — ровно ответил Рома.
— Разумеется. Что ты знаешь о Лазаревых? — в лоб спросил я у него. Как бы я ни хотел сохранить от него в тайне некоторые небольшие изменения в его родовом древе, разрешение получить всё же стоило. Просто на всякий случай. Вдруг он как-то сам узнает…
— То же, что и все. Почему ты спрашиваешь? — осторожно спросил он, вздрагивая, когда раздался звонок моего телефона.
— Да кому ещё от меня что-то нужно? — обреченно простонал я, глядя на входящий вызов. Звонил Громов. — Да, Андрей Николаевич, — я тут же ответил на звонок, бросая взгляд на часы. Ровно двенадцать. И это не то время, когда начальник СБ звонит своим служащим, чтобы просто пожелать им доброй ночи.
— У нас проблема, — напряжённо
