Рискованный путь - Алексей Игоревич Ильин

— Потому что я не умер! — повысил голос всегда сдержанный Эдуард. — Точнее, умер, но не совсем, — сказал он гораздо тише, косясь на закрытые гробницы наших покойных родственников, вмурованные в стены и находящиеся под дополнительной защитой, чтобы никто слишком умный не решился их потревожить. Когда наше время придёт, наши гробницы также закроются и займут своё место в общей усыпальнице. — Об этом я и хочу с ней поговорить. Но вот это, Дима, уже перебор.

— Да откуда мне было знать, что так получится⁈ — воскликнул я, проведя пальцами по выгравированным буквам. От них фонило Тьмой, даже больше, чем от Ромкиного перстня, когда я подобрал его в ритуальной комнате.

— Правильно, зачем тебе думать в критической ситуации? Я же просил тебя его добить, чтобы потом просто прогуляться за Грань и вернуть его душу в починенное тело, — выдохнул Эд. — Роман Георгиевич Наумов-Гаранин (Лазарев). Мне эти скобочки особенно нравятся. Это же просто юридический кошмар.

— Ну, думаю, с юридическими особенностями Гомельский как-нибудь разберётся. Его адвокаты не просто так получают жалованье, которое я даже вслух говорить боюсь, чтобы не подавиться, — отмахнулся я. — Но как вообще подобное получилось?

— А ты не спрашивал себя, почему глава Семьи никогда не занимался экспериментами со своей кровью? — нахмурившись, спросил меня Эдуард, прожигая взглядом, в котором не было злости, только какой-то научный интерес.

— Нет, не спрашивал, — огрызнулся я. — Я вообще не знал о таком нюансе, а ты забыл мне о нём поведать. К тому же, в прошлый раз ты не возражал, — я замолчал, лихорадочно думая над тем, что делать дальше. А ведь именно сейчас в наших отношениях с Ромкой всё должно очень сильно поменяться. Правда, он пока не знает, что я Лазарев.

— В тот раз я был в облике волка и не понимал многих вещей, — зашипел Эд. — Сколько раз тебе говорить, что в обличье зверя я — не человек! У меня даже мысли текут по-другому. Не знаю, может, кому-то и нравится сливаться с природой и чувствовать зверя в себе, но лично я это ненавижу! К тому же, насколько я помню, я возражал.

— Ты провёл лапой по морде. Как я мог интерпретировать этот жест, когда паниковал и не знал, что делать? — я потёр глаза рукой, отходя от гробницы. — Ромка же не стал Тёмным?

— Разумеется, нет. В нём просто сейчас течёт кровь Семьи. Видимо, её достаточно, чтобы он стал считаться нашим кровным родичем.

— В Демидовых тоже течёт кровь Семьи, — возразил я.

— Десять процентов. Это практически ничего. И досталась она им от женщины, а не от главы Семьи. Ты вообще понимаешь, что глава Семьи — это не просто красивое словосочетание.

— Понимаю, — процедил я, чувствуя, как по коже побежали мурашки. — Уж поверь, вот это я отчётливо осознаю. — Эдуард очень внимательно на меня посмотрел, но никак не отреагировал на мои слова. Зато он продолжил рассуждать:

— Видимо, твои эксперименты с собственной кровью запустили какой-то механизм. Не забывай, что Роман — эфирит и дважды умирал, когда ты вливал в него сомнительное зелье. Да и к тому же, он прямой потомок Олега, который в то время, когда был зачат предок Ромы, уже принадлежал Лазаревым. К тому же, этот… мой младший родич совсем недавно познакомился с Тьмой, которая, судя по всему, его благословила, — Эдуард покачал головой. — Сам ему скажешь? Или мне следует подготовиться, чтобы при нашей первой встрече с Романом такие новости не довели его до инсульта в столь юном возрасте?

— А может, не будем ему ничего говорить? — я предложил это, задумчиво глядя на гробницу. — Кроме семейной регенерации и ментального блока в Ромке ничего, вроде, не поменялось. А после того, как он окончательно умрёт, ему уже будет всё равно, в каком склепе находиться и в каком гробу? — я посмотрел на задумавшегося Великого Князя и вздрогнул, когда сначала у Эда, затем у меня зазвонил телефон.

Мне звонил Гомельский, а Эдуарду кто-то очень сильно хотел дозвониться из Первого Имперского банка. Я пожал плечами и первым ответил на звонок.

— О, хорошо, что мне кто-то из вас двоих смог так быстро ответить, — раздался вместо приветствия раздражённый голос поверенного Семьи.

— Артур Гаврилович, добрый вечер, что случилось? — прямо спросил я довольно прохладным тоном.

— Дмитрий Александрович, это я хотел поинтересоваться, что у вас произошло? — успокоившись, проговорил Гомельский. — Передо мной сейчас лежит родовая книга, и чары на ней просто с ума сходят. Мне даже пришлось выйти на работу в банк во внеурочное время, чтобы разобраться, что такого неожиданного здесь произошло. И знаете, что я там увидел?

— Да, похоже, знаем, — философски ответил я, в очередной раз бросая взгляд на Ромкину гробницу. — Как ты думаешь, венок, который приготовила Олечка, здесь будет неплохо смотреться? — Я посмотрел на Эда.

— Я не видел его, но думаю, что да, венок сможет немного разбавить гнетущую атмосферу, — проговорил Эдуард, приложив палец к губам.

— Вы сейчас оба издеваетесь надо мной? — миролюбиво поинтересовался Гомельский.

— А что нам ещё делать? Бегать и рвать на себе волосы? Это уже произошло, и мы вряд ли сможем что-то исправить, — ответил я ему, поднимаясь в часовню и садясь на скамеечку возле входа в усыпальницу.

— Что показала вам родовая книга? — ко мне подошёл Эдуард, а я, чертыхнувшись, отнял телефон от уха и включил громкую связь.

— На странице Семьи, которую могут открыть только три человека в мире, появилась новая ветвь, отходящая от основной. Наумовых нет в родовой книге, они не принадлежали к древним родам, — спокойно проговорил Гомельский. — Я могу поинтересоваться, как так получилось?

— Он умер, — коротко ответил Эдуард. — Это всё, что вам нужно знать. Скажите, Артур Гаврилович, Роман же является прямым потомком Олега?

— Которого? — настороженно поинтересовался поверенный.

— Гаранина, ставшего членом Семьи после моего вмешательства, — терпеливо пояснил Великий Князь.

— Да, Роман Георгиевич является прямым потомком Олега Лазарева, — тихо проговорил Гомельский. — А почему вы интересуетесь?

— Потому