Окно призрака - Камрин Харди
В этот выходной все было по-другому. Что-то изменилось в привычной рутине, реальность воспринималась четче, будто обострились углы и углубились цвета. Ночью на Бернарда напала бессонница, не редкое явление в его жизни. Он долго не мог заснуть, прокручивая события прошедшего дня: прихрамывающий Чилтон, улыбающаяся Эрика с распущенными локонами, спадающими на плечи, болезненно-бледная девочка с пронзительным взглядом водянистых глаз, Юэн, обнимающий свою сестру за плечи, незнакомка в клетчатом пальто старого фасона… Все перемешалось и не давало погрузиться в сон. В конце концов Бернард встал с кровати и выглянул в распахнутое окошко, давая свалявшимся в ком мыслям утечь в ночь, звеневшую от птичьих голосов.
Сон не шел, поэтому Бернард спустился на кухню и заварил себе успокаивающий травяной чай из смеси ромашки и пустырника. Помимо перьев, камушков и прочего, из чего можно сделать оберег, мать собирала травы и составляла из них разные травяные сборы: от болей в голове или желудке, от бессонницы, от кошмаров. Что-то она покупала, так как не все произрастало в окрестностях их города, но в основном предпочитала искать и собирать сама.
После Инесс на кухне остался целый шкафчик, заполненный жестяными и стеклянными банками с высушенными травами, которые столько лет спустя потеряли все свои лечебные свойства. Как и в случае с ловцами снов, ни у кого из оставшегося семейства Макхью так и не поднялась рука выбросить накопленные травяные сборы. Какие-то из банок были подписаны, о содержимом каких-то можно было догадаться только по запаху, если разбираться в травах. Бернард в этом мало что смыслил, однако с детства запомнил свойства некоторых трав, поэтому иногда покупал их в аптеке и тоже делал простенькие травяные сборы. Не такие вкусные и эффективные, какие получались у матери, но все же считал, что это лучше, чем при легких недомоганиях пичкать себя таблетками.
С полной чашкой он поднялся к себе в комнату и, подсоединив фотоаппарат к ноутбуку, принялся изучать, редактировать и отбирать фотографии для выставки. Дэвид Питтс не говорил, что их надо сделать срочно, но если бессонница напала без объявления войны, то работа – один из лучших ее противников.
Когда в кружке показалось дно, а небо за окном начало светлеть, глаза Бернарда закрылись, и он уснул прямо за столом. Но ненадолго. Сон был тяжелым и вязким, без сменявших друг друга образов. Словно резко провалился в бездну и так же резко выбрался из нее. Бернард пошевелился, просыпаясь, и задел мышку. Ноутбук вышел из режима ожидания, экран вспыхнул, демонстрируя последнюю фотографию – Бернард и Эрика стоят друг напротив друга на фоне книг. Он даже толком не посмотрел на изображение, глаза слипались. Протянув руку, на ощупь нажал на кнопку выключения и переместился на кровать.
Но нормально поспать в итоге все равно не удалось. Внутренний будильник поднял его, пусть и позже, чем обычно. На кухне Бернард встретил отца, который смотрел телевизор, попивая кофе. Спустив очки на кончик носа, Грегор посмотрел на сына.
– Ты сегодня не едешь в студию?
– Еду, – ответил Бернард, споласкивая свою чашку под струей воды. – Заработался допоздна. Надо было подготовить фотографии для Дэвида Питтса.
Отец поставил чашку на стол и убавил громкость телевизора. Он сидел в светлых брюках и в голубом поло, будто собрался куда-то идти.
– Как он поживает?
– Вроде неплохо, – пожал плечами Бернард и положил кусок оставшегося с вечера картофельного пирога на тарелку. Ночная работа отзывалась голодом.
– Та девушка еще у него работает? – деликатно поинтересовался Грегор.
– Эрика? Да.
– Вы ведь с ней… неплохо общаетесь, да?
Садясь за стол, Бернард мельком взглянул на отца. Неужели дошло до такого, что Грегор начал интересоваться подробностями его личной жизни? Что будет дальше? Рекомендации по выбору девушки или какие-нибудь советы? Нет, услышать от отца подобные вещи было бы дико. Во-первых, потому что на такие темы они никогда не разговаривали, а во‑вторых, поздно было начинать. Стараясь не подавать вида, Бернард начал искать пути отступления, как бы побыстрее сбежать в студию. Он откусил кусок пирога.
– Можно сказать, мы с ней друзья, – сказал Бернард, вложив в свою интонацию максимум нежелания развивать эту тему.
– Хорошо, – закивав, только и ответил Грегор. То ли сам оказался не готов к продолжению, то ли почувствовал настроение сына, а может, ничего и не планировал и просто поинтересовался. – Ты свободен сегодня вечером? Может, сходим на игру, как и хотели?
– Сегодня не получится, – прожевав, ответил Бернард. – Меня пригласил… – он запнулся, подбирая подходящее слово, – друг… на одно мероприятие. Я уже ему пообещал.
Юэна с еще большим натягом, чем Эрику, можно было назвать другом, но отцу не следовало знать такие подробности. Пусть думает, что у Бернарда все в порядке.
– Вот как… – немного расстроенно протянул отец, постучав по полупустой кружке с кофе. – Я как-то не подумал, надо было спросить заранее. Но мы можем запланировать, допустим, на следующие выходные. Ты будешь свободен?
– Да, – кивнул Бернард и закинул в рот остатки пирога.
– Тогда договорились, – улыбнулся Грегор.
В сердце кольнуло, заворочались старые воспоминания о днях, когда отец не то чтобы не улыбался, а совсем не обращал внимания на собственного сына. Будто тот был всего лишь призраком, которого замечаешь боковым зрением и которому ничего не требуется для существования: ни еда, ни лекарства, ни чистые вещи, ничего.
Эта обида на собственного отца была еще жива, и всякий раз Бернард понимал, что от нее надо как-то избавляться, но не знал как. Воспоминания о безразличии не желали стираться из памяти, и все это произошло в тот момент, когда мать уже не могла чем-либо помочь. Тогда они покинули его оба: мать умерла, отец отдалился.
Бернард улыбнулся Грегору в ответ и встал из-за стола.
«Люди меняются, – повторял он сам себе, пока мыл кружку с тарелкой. – Прошло уже много лет, почему ты не можешь отпустить эту обиду?»
* * *
После обеда потеплело. Бернард даже подставил лицо под лучи выглянувшего солнца, когда вышел из машины на парковке перед библиотекой. Несколько часов он просидел в прохладном здании фотостудии, обслуживая немногочисленных клиентов и доделывая работу для Питтса, немного побеседовал с Чилтоном, который снова с головой погрузился в свои бумаги, и, повесив объявление о том, что студия сегодня не работает, уехал.
Несколько минут постояв под солнцем, Бернард зашел
