Ненавистный жанр - Qrasik
=*=
Меня всегда поражало — и, пожалуй, даже немного восхищало — с какой нелепой легкостью человечество адаптируется к совершенно безумным, экстраординарным событиям. Ещё вчера весь интернет буквально выл о гравитационных искажениях, всполохах на небе, теориях заговоров и конце света. Паника, беготня, пустые полки в супермаркетах, плачущие дети, спецвыпуски новостей с надписью «СРОЧНО» на полэкрана и натужными голосами дикторов, в чьих бегающих глазках был отчетливо виден февраль. А сегодня? Вот вам, пожалуйста! Всего-то неделя прошла — и вот уже корейские бабки бурчат о подорожании капусты и хреновом качестве магазинного кимчи, а не о внеземной фиговине, что неотвратимо маячит на небосклоне.
Поначалу эту фиговину называли чем угодно — от «объекта Х» до «Нибиру». Потом, как водится, народное творчество победило, и в ходу остался самый образный эпитет: «жопа в небе». В общем, не одному мне было сложно разглядеть в этом… кхм… образовании, бутон распустившегося цветка… Да-с
Огромная, светящаяся, сомнительной формы, пугающе молчаливая — но всё равно уже родная. Потому что телевизор сказал, что всё под контролем — учёные учатся, охотники охотятся, и паниковать не надо. А если что — уж наше доблестное правительство точно разрулит. И люди поверили. Потому что так проще.
Хотя, если уж по-честному — я ведь и сам не далеко ушёл. Смотрю на эту мега-инсталляцию, и думаю не о безопасности человечества или, хотя бы, своей собственной, а о том, сколько у меня ещё котлет в морозилке и не забыл ли я дочертить помещение с мини-бассейном, который решил пристроить к своей подпространственной квартире.
Комплекс между делом доложил, что, согласно его прикидкам, в случае форс-мажора мы выживем в 78-и расчетных случаях… из десяти тысяч. Статистика, конечно, не особо воодушевляющая, но это ведь больше, чем ноль. И мозг, зараза, тут же хватается за эту цифру, как за спасательный круг.
Ведь да, объективно ясно — если «оно» решит нас уничтожить, даже мяукнуть не успеем. Ни вспышки, ни звука, ни прощального глотка кофе. Просто… всё. Конец. И всё же… внутренний оптимист, вечный саботажник здравого смысла, шепчет: «Авось пронесёт. В прошлый раз же пронесло. И в позапрошлый. Мы ведь не в первый раз заглядываем в бездну. Нас там уже хорошо знают». И такие мысли, чёрт побери, работают.
Так что я тоже фыркал. Не громко, не так спокойно, как окружающие, но всё же — с долей скепсиса, будто та светящаяся махина в небе это всего лишь новый тип рекламы от какой-нибудь межгалактической корпорации. Всё это казалось дурацким и неправдоподобным. Но и тревожиться как-то тоже уже не хотелось. Перегорел.
А затем — словно по сценарию какого-то аниме, который кто-то прокручивает в реальности — объявилась она.
— Саэко? — удивлённо вырвалось у меня, когда прямо посреди парковой аллеи, всего в десятке шагов от лавочки, на которой я лениво сидел с тающей мороженкой в руке, открылся портал. Простой такой — ничем не примечательный визуальный разрыв пространства, как тысячи других, что случались в этом мире за последние годы. Вот только из этого разрыва вышла не монстрятина какая-нибудь, а группа охотников, во главе с… да-да, с той самой школьницей, которую я когда-то едва не довёл до сердечного приступа при нашем первом — скажем так, не очень удачном — знакомстве.
Мир словно на секунду замер. Воздух завибрировал, как от статического заряда, и пахнул ноткой озона. Я чуть прикрыл глаза и хмыкнул. Однако через пару секунд я уже засомневался — та ли это Саэко? Вроде бы — черты лица всё те же, взгляд такой же, но в ней было что-то другое. Что-то новое. Она выглядела… старше. Лет на пять, если не больше. Уверенность в движениях, прямая спина, даже наличие не самой дешёвой брони — всё говорило о том, что передо мной уже не наивная школьница, а охотник, прошедший через ад и, возможно, пару зомби-апокалипсисов в придачу.
Один только вопрос — когда она успела? Мы же не виделись недели три, ну может четыре.
— Я, конечно, знал, что девочки взрослеют быстрее мальчиков, но чтобы настолько…
— Эм… Мистер Кот? — нерешительно произнесла она, прищурившись, будто старалась вспомнить моё лицо и имя.
Прозвище, которое она дала мне сама, прозвучало теперь странно и даже трогательно. Словно воспоминание о былом. Я хмыкнул, сделал очередной «кусь» холодному лакомству и с лёгким сомнением посмотрел на группу, что вышла следом за ней.
Эти ребята и девчата работали слаженно, без особой суеты. Они разошлись веером, и, очевидно, полагали, что успешно «взяли под контроль» периметр. Меня в том числе. Что ж, пусть так. Не буду разрушать их иллюзии. В конце концов, это даже мило — это их чувство долга на лицах, дисциплина… Всё такое пафосное.
Хотя, конечно, если бы я захотел, вся их «контрольная операция» закончилась бы в пару секунд. Но я не хотел. Мы с Саэко, насколько мне было известно, не враждовали. По крайней мере, месяц назад нас можно было назвать добрыми знакомыми. А значит — как и все прочие посетители парка — они имели полное право устраивать тут свои тактические игры, театральные представления, выходы из порталов или там чаепития на газоне. Главное — не мешать другим. В частности, мне. И моему мороженому.
— Ты его знаешь? — буркнул крепыш из группы Саэко. Невысокий, но коренастый, с выражением лица, словно он вот-вот вырвет этому любителю мороженого позвоночник… сугубо ради общего блага, конечно же. Типичный боец второй линии — тот, кто вечно компенсирует отсутствие прозорливости избыточным рвением. Он, даже не дождавшись ответа, вытащил какой-то прибор — цилиндрик с остриём на конце, — и с деловитым видом потянулся ко мне, собираясь, вероятно, «провести первичное сканирование объекта» методом протыкания.
Неудачно.
Потому что в метре от меня его рука врезалась во что-то невидимое, но плотное — глухой щелчок и лёгкий отскок, как будто он попытался ткнуть ложкой в стекло. Прозрачный барьер, установленный по привычке, щёлкнул по его пальцам с лёгкой долей саркастического одобрения — мол, молодец, старайся дальше.
Я мило, почти по-кошачьи, улыбнулся в ответ на эту унылую пантомиму. Вид у чувака был уморительно растерянный, как у ребёнка, который узнал, что печенье в витрине — не бесплатное. Вернувшись к своему мороженому,
