О детях Кощеевых - Алёна Дмитриевна Селютина
– Итак, сегодня у нас в программе старый Голливуд, куриные крылышки в маринаде, гренки со сливочным соусом, чай для тебя, кофе для меня. Если не наешься, я…
Юля поцеловала его, тем самым заставив замолчать.
– Прекрати переживать, всё идеально, – уверила она, потому что всё и правда было идеально. Вот сейчас устроится среди подушек, перекусит, потом уляжется рядом с ним и просто закроет глаза… – Что ты ведешь себя, словно тебе шестнадцать?
– Хочу, чтобы тебе понравилось, – признался Демьян. – Но решил, ты будешь слишком уставшая, чтобы куда-то идти.
– Мне всё нравится. Просто, скорее всего, я усну в процессе.
– И я донесу тебя до кровати. Но сначала поешь.
Крылышки были божественны, а шутки в фильме – хороши.
«Всё-таки есть смысл сначала просто насладиться друг другом, без детей, – думала Юля, засыпая у Демьяна под боком где-то на середине просмотра. – А то Марина права, потом долго так не получится. Так что с этим разговором можно и повременить».
Но не только Юле этим вечером не суждено было насладиться кино. Демьян смотрел на экран, но вряд ли смог бы сказать, что именно там происходило. В мыслях теснились воспоминания об Агате, и ее животе, и об ощущениях малыша, живущего в нем. Нужно было поговорить с Юлей о своем проклятье как можно скорее. Но если раньше ее желание иметь ребенка Демьян воспринимал как нечто абстрактное и далекое, то теперь, прожив чувства Агаты, точно знал, что именно для Юли поставлено на кон. И вероятность того, что после этого разговора он ее не потеряет, резко устремилась к нулю.
Глава 24
В дверь робко постучали. Даже не постучали, а так, поскреблись, потом она приоткрылась, и в образовавшуюся щель заглянула Женя. Неуверенно так заглянула, что для нее было совсем несвойственно. Потом всё же распахнула дверь, но осталась на пороге, застенчиво перекатываясь с носков на пятки и обратно.
– Привет, – заискивающе улыбнулась она. – Ты не занят? Я там борщ приготовила и подумала, вдруг ты есть хочешь?
Есть Клим хотел примерно всегда, поэтому радостно подскочил, мгновенно забыв про конспект, который читал, и кинулся на выход. Интуицию, уже во весь голос вопившую, что от него чего-то хотят и если он сейчас выйдет из этой комнаты, жизнь для него больше никогда не будет прежней, Клим успешно проигнорировал.
Ибо разве может подобная неясная угроза сравниться со свежеприготовленным борщом? Да и потом, жизнь после борща точно не будет такой, как до!
– Пойдем ко мне, – позвала Женя и едва ли не за руку повела за собой.
У нее в комнате уже было накрыто. На столе лежала салфетка, на ней стояла полная тарелка борща, увенчанного ложкой сметаны и посыпанного укропом. От супа шел пар и умопомрачительный аромат, а рядом на блюдце красовался ломоть черного хлеба с тремя дольками чеснока.
– Кушай, кушай, – подбодрила Женя, буквально подталкивая Клима к столу. Впрочем, это было лишнее, потому что он и так ускорился. Чутье выдало пару неласковых, обреченно вздохнуло и отстало. Клим порадовался: аппетит оно не то чтобы портило, но вот насладиться трапезой сполна могло помешать. Да и что ему Женька сделает? Это же… ну… Женька.
Женя присела сбоку от стола, пристроила подбородок на ладонь и некоторое время молча за ним наблюдала.
– Вкусно? – осведомилась она, когда в тарелке осталась примерно половина.
Клим глянул на нее. Смотрел этот еж уж больно ласково. Не просто пузико показала, а втянула в себя все иглы разом.
Но черт, как же хорош был борщ. Густой, наваристый, горячий, сытный…
– Божественно, – очень некультурно прочавкал он и откусил огромный кусок хлеба. Всё-таки повезло ему с соседкой.
– Вот и славно, – широко улыбнулась Женя. – А хочешь еще?
– Добавки?
– И добавки. И вообще. Котлеток вечером хочешь?
Клим наконец потрудился задуматься основательно.
Женя сидела рядом добрая-предобрая и обещала ему котлеты. Все-таки это было очень подозрительно. О чем там чутье орало?
– Чего надо? – поинтересовался Клим и поспешил проглотить еще ложку. Нужно было успеть съесть всё до того, как он откажет ей в ее просьбе. Впрочем, может, там что пустяковое? А котлет очень хотелось.
– Тут такое дело, – вздохнула Женя. – Ты кушай, кушай… Помнишь, я тебе рассказывала про своего профессора. Ну, к которому хочу в аспирантуру.
Рот был занят, поэтому Клим просто кивнул.
– Так вот, – продолжила Женя, – сегодня я наконец смогла попасть к нему на прием.
– И он тебя возьмет?
– Да, он согласен, но только с одним условием.
– М-м-м?
– Он хочет, чтобы мой муж лично пришел к нему и сказал, что я действительно серьезно отношусь к своему обучению и к будущей профессии и что мы с ним не планируем нарожать кучу детей и посадить меня дома.
– Что за бред? – не понял Клим.
Поначалу это было сложно, но он как-то уже привык, что в этом мире женщины живут той же жизнью, что и мужчины. Женя покусала губу и вздохнула.
– Видишь ли, – медленно начала она, – он считает, что нынешние девушки делятся на две категории: одни ведут праздный образ жизни и не способны ни к чему отнестись серьезно, а вторые ответственны, но к моему возрасту уже замужем. А он не хочет тратить на меня время, если не будет уверен, что я потом не похороню все его труды в каком-нибудь клубе или в детской. Собственно, именно поэтому берет к себе только парней.
– Но у тебя нет мужа, – озвучил очевидный нюанс Клим и доел последнюю ложку супа. Собрал куском хлеба остатки и сунул его в рот.
– В том-то и дело, – протянула Женя и очень пристально на него посмотрела.
Клим перестал жевать. Он всё понял. Рискуя подавиться, произвел могучее глотательное движение.
– Ты хочешь, чтобы я притворился твоим мужем.
– Да, – кивнула Женя. – Всего один раз. Ты придешь к нему и скажешь, что я могу говорить только об этнографии, и тебя тоже интересует только работа, и мы сошлись на этой почве, и детей не планируем вообще.
Клим нахмурился. На словах всё действительно звучало просто, и именно поэтому уже сейчас можно было предположить, что обойтись без проблем не выйдет.
– Но… Он же потребует доказательств.
– В здешнем мире полно гражданских браков, никого это не удивит, – пожала плечами Женя, кажется, действительно веря, что план идеален. – Скажем, что не видим смысла отчитываться перед государством о наших чувствах. Выучишь обо мне пару фактов.
– Ну, не знаю…
– Клим, – сказала она так, что стало ясно: зря он повелся на борщ. Из этой комнаты несогласным его уже не выпустят. – Мне больше вообще некого попросить.
– Из меня плохой лицедей.
– Из твоего брата еще худший, а вы двое – единственные доступные мне мужчины подходящего возраста.
– Но…
– Я буду готовить тебе месяц, – внезапно понизив голос, вкрадчиво произнесла Женя, и от ее интонации у Клима по коже забегали мурашки. – Всё, что ты захочешь.
– Всё? – дрогнув голосом, переспросил он.
– Всё, – все так же проникновенно пообещала она. – Любое блюдо по твоему желанию.
– Голубцы хочу, – решил закинуть удочку Клим. Получилось с придыханием.
– Будут тебе голубцы, – немедленно согласилась Женя. – И щи, и котлеты, и кулебяка, и куриные сердца в сливочном соусе, и праздничный торт в конце. Просто сходи со мной к нему. Это же тебя ни к чему не обяжет. Ну, не получится, придумаю что-нибудь еще. Пожалуйста. Только представь: котлетки, сочные, с начинкой, вилка входит в них…
– Ладно! Схожу! – не выдержал Клим и сглотнул слюну. В конце концов, никому плохо от их небольшого представления не будет, даже если ничего не выйдет. – Когда надо?
Женя выдохнула и рассмеялась от облегчения.
– Он ждет нас завтра.
– Подожди, то есть ты была уверена, что я соглашусь?
– Я очень на это надеялась. А теперь пошли на кухню. Я буду готовить котлеты, а ты учить факты обо мне. Мало ли чего он спросит.
– Какие еще факты?
– Какого цвета мои
