Как поймать монстра. Круг второй - Арина Цимеринг
«Остановись», – почти закричала она сама себе, но вслух получилось только:
– Да это не Купер, идиота ты кусок!
– Что у вас тут происходит?
Доу возник в проходе, мрачно глядя на всех троих.
– Думаю, это приступ, – сказал Кэл, – как ты и говорил.
Это было слишком. То, как он смотрел на Доу, и то, как он ее не слышал!
– Это не Теодор Купер! – повысила она голос, пытаясь пробиться сквозь его чертову глухоту. Да послушай же ты! – И никогда им не был!
На какой-то момент наступило облегчение. Она это сказала, она сказала это вслух – и Кэл посмотрел на нее, и Джемма подумала… Всего на мгновение. Она знала, как это звучит, но ведь он смотрел на нее сейчас, и им всегда было этого достаточно и…
Но затем он посмотрел на Купера. Следом – на Доу, который практически зашипел:
– Что ты несешь?
– Боже… – пробормотал чей-то чужой голос со стороны лже-Купера.
– Роген, твою мать, ты…
– Сайлас.
Кэл послал ему взгляд, и Джемма не могла его прочитать, и это, все это, что сейчас происходило, ударило ее под дых с такой силой, что на бесконечно длинное мгновение – Кэл продолжал смотреть на Доу, Доу ответил ему взглядом, и они поняли друг друга – Джемма задохнулась от обиды и разочарования. От отчаяния. Она здесь одна, в этом дерьме, – и на ее стороне больше никого нет.
Из всех в этой комнате сейчас на нее смотрел только Он.
– Роген, что вы имеете в виду? – спросил лже-Купер, и ужас в его голосе звучал идеальным продолжением мелодии безумия вокруг. – Пожалуйста, объясните.
Глаза у него были золотыми, но никому, кроме Джеммы, не было до этого дела.
– Ты, сукин сын, – выдохнула она, – хитрый ублюдок!.. Никто, кроме меня, не заметил бы. Для них настоящий Купер всего лишь фотка в досье! Отличный был план, да?!
Она видела, как Кэл снова сделал шаг вдоль стола, и сама двинулась прочь:
– Я думала, он просто не отошел от шока! То, как его слова не клеились друг с другом, то, как он себя вел, он почти меня одурачил! Да послушайте вы меня!
На последних словах она сорвалась на крик. Золотые глаза напротив почти сияли в темноте, и она могла поклясться, что удивленная гримаса на этом чужом лице – кривляния! Скрывающие! Улыбку!
– Он только притворяется Купером! Но я, я знаю, черт, вашу мать, я знаю Купера! Поэтому ты пытаешься вывести меня из игры, да? Это ведь ты все устроил! С самого начала! – горло засаднило. Золотое сияние слепило глаза, и комната вокруг потеряла фокус, заставляя Джемму двигаться в его сторону почти наугад. – Ты, тварь, пытаешься от меня избавиться?!
– Твою мать! Роген!
– Нет! – заорала Джемма. – Я, черт возьми, закончу!
– Джемма!
Крик Кэла обжег уши, вернув комнате четкий фокус. На мгновение Джемма растерялась: он никогда на нее не кричал. Кэл вообще никогда не повышал голос до крика, ему никогда этого не требовалось, он никогда не…
– Джемма, – повторил он. – Смотри на меня. На меня, Джемма! – она медленно повернула к нему голову. – Хорошо. А теперь. Положи. Оружие. На стол.
Джемма посмотрела вниз.
В ее руке был зажат пистолет.
35. Внутри уравнения
Ее пришлось связать.
Это было логичным. Правильным. Рациональным. По-другому поступить было нельзя, и решение приняли без разговоров – сразу. И тем не менее…
Пока Сайлас наблюдал, как Махелона накрепко стягивает ей руки за спиной; пока смотрел, как привязывает к стулу; пока лицо Эшли все теряло и теряло краски, а губы Махелоны сжимались все крепче, Сайлас тщетно пытался отыскать в своих действиях ту ошибку, из-за которой он все это допустил.
Его собственную оплошность, которая привела их к этим минутам.
Роген совсем не сопротивлялась: после выплеска ярости из нее словно вытащили скелет, оставив лишь обмякшую оболочку. Когда Махелона, бормоча успокаивающую нелепицу, сажал ее на стул и привязывал локти к спинке, ее голова безвольно моталась на шее.
Она все приговаривала:
– Безумие какое-то…
Даже когда Махелона вышел из комнаты, она не обратила внимания. Все сидела, уставившись в пол, словно не могла поверить в происходящее. А Сайлас стоял напротив ее стула – привалившись к кухонной тумбе, рассматривая ее совсем съехавшую набок шапку.
Не понимая, где облажался.
– Джемма. Ты… ты меня слышишь? Можешь со мной поговорить?
Это Эшли присел перед ней на колени, заглядывая в лицо. Голос его колебался, как на ветру, и был таким несчастным, что хотелось отвесить ему отрезвляющий подзатыльник. А еще больше – оттащить его за шкирку. Сайлас не раз видел, как одержимые, подпустив к себе поближе, нападали.
Но это Роген, почему-то заупрямился сам себе Сайлас. Это ведь все еще Роген и…
– Просто безумие, – повторила она, глядя в пол, а затем неожиданно пронзительно хихикнула. От этого смешка Сайлас едва не дернулся – таким неестественным он был.
Лицо Роген надломленно разошлось в кривой ухмылке, а затем она засмеялась:
– Двадцать шесть?.. Двадцать семь!
– Джемма, что… – испугался Эшли, но не успел закончить: Сайлас отдернул его от стула, почти швыряя на стоявшее в трех шагах кресло.
Роген перестала смеяться так же резко, как начала. Гомерическая улыбка перестала разрывать ее щеки и опала, сдулась, словно лишилась напора.
– О боже, – она обвела их потухшим взглядом. – Просто маленький нервный срыв, а ты уже думаешь, что я откушу Норману нос? Безумие, – и зачем-то тускло добавила, – двадцать восемь.
И затопала ногой, словно в нетерпении. Нога будто жила своей жизнью – и совсем не вязалась с опавшими плечами и безжизненной позой Роген.
– Иди, – не глядя на Эшли, бросил ему Сайлас. – Проверь Блайта. Живо!
Тот медленно поднялся и попятился к выходу в коридор.
– Доу, что бы тебе там ни казалось, это сейчас неважно, – не дав ему сказать и слова, заговорила она, как только Эшли вышел. – Важно другое. То, что сейчас тут с нами, – это уже не Купер.
И наконец подняла к нему голову.
Влажные волосы облепили ее скуластое лицо. Испарина, про себя отметил Доу. А еще – расширенные зрачки. Полопавшиеся капилляры. Все это стало отчетливее, будто срыв все усугубил. Роген выглядела… больной.
Она понизила голос до громкого шепота, такого карикатурного, словно участвовала в пьесе:
– Это не я одержима. А он!
– Твою мать, Роген, – он сжал пальцами переносицу так, что ее заломило. – Это бредовое расстройство. У тебя острый приступ паранойи!
– У вас все под контролем?
Купер вынырнул из темноты коридора, а Сайлас даже не заметил. Он разозлился сам на себя: слишком сосредоточился на Роген, слишком выбит из колеи, все это просто слишком.
Они с Махелоной выдворили Купера из столовой в первые же мгновения после того, как Роген опустила пистолет. Это была грамотная идея – им следовало сохранять любую возможную
