Гоцюй - Джин Соул
Когда души сольются, он очнётся и станет самим собой.
И это будет…
Прямо сейчас.
115. Безрадостные мысли
Когда Чэнь Ло упал, Цзинь Цинь сумела перехватить его и уложить головой себе на колени. Он был как мёртвый теперь – ни тёплого отзвука дыхания, ни лёгкого трепета сердца в груди. Чанцзянь, который валялся поодаль, яростно дрожал, но обрести человеческую форму – пока его хозяин был без чувств – не мог, недоставало сил. Цзинь Цинь подтянула его ближе, и чёрные ножны впились юноше в бок. Но как меч ни звал хозяина, тот ни откликался, и влиться в него тонкой струйкой духовной силы – как он уже делал прежде – меч тоже не мог.
Давно отпочковавшаяся душа не могла влиться в физическое тело. Прежнего, точно подогнанного под неё уже не существовало, а этим полновластно владела телесная душа, которая отчего-то предпочла впустить первородную, птичью душу и слиться с ней, а его, бессмертную демоническую душу, отторгла.
Чанцзянь не хотел этого признавать, но он давно уже перестал быть всего лишь частью чьей-то души – в нём пробудилась его собственная.
Цзинь Цинь ничего не знала о терзаниях меча, но и её мысли были безрадостны. Она вглядывалась в бледное, без кровинки лицо Чэнь Ло… или это уже был У Минчжу? Сможет ли он вообще стать У Минчжу? Вернутся ли к нему воспоминания? Почему она вообще решила, что его память должна вернуться вместе с первородной душой? А если и память будет не его, а того, самого первого Ворона – Цзинь-У? Если он откроет глаза и не узнает её? Да и как он сможет её узнать, даже если всё вспомнит? Она застряла в смертном теле, в птицу может превращаться ненадолго, да и то в бескрылого урода.
На что она ему такая – без крыльев?
Она вздохнула, отвела взгляд и слегка вздрогнула, почувствовав коленями пульсацию. Вероятно, сердца слились и теперь пытались восстановить кровоток. Воздух вылетал из бледных губ рваными вздохами, конечности судорожно подрагивали. Верный признак того, что он скоро очнётся!
Кто этот он – Чэнь Ло или У Минчжу?
Цзинь Цинь приложила ладонь к его груди, вслушиваясь. Чёткий, размеренный стук, нисколько не похожий на человеческий, с двойной птичьей дробью в конце – тук, тук-тук, тук, тук-тук…
Значит, всё-таки У Минчжу.
«Нужно прежде убедиться, что он в порядке, – вяло подумала она, не представляя, как это сделать, – что сердце принялось. А уж там…»
Она уже решила, что покинет его, прежде чем он вообще успеет сообразить, кто она такая. Для него она будет лишь тенью, случайной человеческой попутчицей, которая выполнила обещание – дала ему «противоядие» – и исчезла из его жизни, как и было оговорено.
Пожалуй, лучше бы воспоминания к нему не возвращались. Вспомнит, что он ворон, и довольно с него. Он поймёт, что находится у гор-близнецов, и без труда отыщет дорогу домой, на гору Хищных Птиц, поскольку вороны, как он сам не раз хвастался, слишком умны, чтобы заблудиться в двух горах. Там его ждут. Там его встретят с распростёртыми объятьями. Там он позабудет о невзрачной птичке, которую встретил в прошлой жизни на чужой горе… А даже если и нет, то всё равно не сможет её разыскать – Цзинь Цинь сейчас лишена духовных сил, он попросту не почует её среди сотен других смертных душ.
Хоть бы так и было.
Его тело вдруг выгнулось, точно кости ломались изнутри, и воспарило вверх, зависая в воздухе против всех законов природы. Чёрный меч буквально запрыгал по земле, но подняться следом не смог. Тело, ещё напоминавшее Чэнь Ло, дёргалось, корчилось, хрустело суставами, а может, и костями, возвращая себе первоначальный облик, так хорошо знакомый Цзинь Цинь – У Минчжу. Глаза его были закрыты, но она уже могла различить золотые искры, вылетающие из-под дрожащих ресниц. Когда он откроет их, они будут янтарные, завораживающие – глаза ворона.
А потом раздался влажный звук разрываемой плоти, кровь разлетелась фейерверком, и ошарашенная Цзинь Цинь увидела, как за его спиной взметнулось два окровавленных крыла со слипшимися перьями. Кровь не задерживалась на них надолго – превращалась в маленькие кровавые жемчужины, что развеивалась золотой пылью, теряясь в солнечном сиянии, одна за другой, одна за другой, пока через кровавую сеть не проступил настоящий цвет его крыльев – чёрные снаружи, золотые изнутри, крылья нового Цзинь-У…
Он открыл глаза – тёмные, как пучина, в них двумя золотыми точками проступили птичьи зрачки – и устремил невидящий взгляд прямо перед собой.
Он вернулся – на счастье или на беду, кто знает…
116. «Плохая из тебя лгунья»
Сияющие чернотой ночи крылья распростёрлись за его спиной, недвижимые. Как он вообще удерживал себя в воздухе, не взмахивая ими? Обычные птицы могли парить, улавливая потоки воздуха, и вороны, должно быть, тоже так умели, но это всегда было в движении – в полёте. А он просто завис между кристальной завесой потолка и каменным полом пещеры-тайника, точно стоял на невидимой, растянутой между противоположными углами нити. Духовные силы или какие-то скрытые способности, пробуждённые древней кровью?
Взгляд его стал осознаннее ненамного, ладонь скользнула по груди, задерживаясь слева, пальцы шевельнулись, точно проверяя, нет ли под ними той ужасной кровавой дыры, оставшейся от вырванного сердца, и ничего не нашли, разумеется.
Цзинь Цинь подумала: «Самое время сбежать, пока он отвлёкся на осознание себя». И проще всего было пойти обратным путём – она не знала, есть ли из тайника другой выход, а проверять времени не было, да и не стоит обращать его внимание на себя бесцельными блужданиями из угла в угол в поисках спасительной или губительной лазейки.
Она осторожно встала на ноги, очень стараясь не издавать при этом ни звука, но одежда всё равно зашуршала. Его голова дёрнулась, тёмные глаза с золотыми точками зрачков вперились в неё – неосознанно отреагировал на звук, инстинкты хищной птицы. Цзинь Цинь замерла на долю секунды и медленно-медленно попятилась. К хищнику поворачиваться спиной нельзя, это певчим птицам с детства в голову вбивают, и только теперь она поняла почему. Повернуться – всё равно что себе мишень на спине нарисовать.
Но не похоже было, чтобы он нацелился на неё – просто следил за ней невыразительным взглядом. Цзинь Цинь быстро развернулась, чтобы улизнуть в тень к коридору…
Шорох – взмах крыльев – и он уже был прямо перед ней. Цзинь Цинь резко затормозила, чтобы не врезаться в него, крутанулась на пятках и рванула в другую сторону, чтобы обогнуть его по кривой и опять-таки вернуться к выходу из пещеры-тайника. Но он опять опередил её – как будто даже не перелетел, а просто взял и переместился, загораживая дорогу. Цзинь Цинь вильнула в одну сторону, потом в другую, но он неизменно преграждал ей путь. Осознавал ли он вообще, что делает? Лицо его оставалось невыразительным.
Цзинь Цинь сложила перед собой кулаки и пробормотала:
– Господин демон, отпустите меня, пожалуйста! Я больше не потревожу вас своим ничтожным присутствием. И конечно же, никому не расскажу, что вы не человек, а демон. Если бы я только знала это загодя, не вела бы себя с вами столь непочтительно. Молю о прощении, господин демон…
Бормоча это, она незаметно пятилась в сторону выхода.
Брови его медленно приподнялись, сначала одна, потом другая, лицо из невыразительного стало… каким? Растерянным? Удивлённым? Понимал ли он вообще человеческую речь? Но она была не настолько глупа, чтобы заговорить с ним на языке Юйминь. Если уж взялась притворяться человеком…
– Уж простите, что золота в тайнике не оказалось, – продолжала Цзинь Цинь, отбивая поклоны в кулаки, – кто ж знал, что его до нас обчистят? Но откуда бы простой смертной такое предвидеть?
– Простой… смертной… – Голос его был хрипловатым, надтреснутым. Уже не Чэнь Ло, но ещё и не У Минчжу. Голосовые
