Судьба бастарда - Евгений Владимирович Панов
Саймона больше нет с нами. Нет, он жив, здоров и, как мне кажется, вполне доволен жизнью. Но теперь он не на передовой. Саймон возглавляет особое конструкторское бюро, куда я его, можно сказать, протолкнул.
Всё началось с его невероятной увлечённости пулемётами. Он буквально жил этим оружием, постоянно выдумывал какие-то модификации и улучшения для наших картечниц. Иногда его идеи казались бредовыми, но чем дольше я наблюдал за его энтузиазмом, тем больше убеждался, что у Саймона настоящий дар.
Как-то раз, за очередной кружкой крепкого чая, мы обсуждали, почему наши пулемёты такие тяжёлые и сложные в использовании. Я, почти в шутку, набросал на клочке бумаги схему автоматики, основанной на отводе пороховых газов на поршень.
– Вот, – сказал я, передавая ему схему, – если бы кто-то сумел сделать такое, стрелять стало бы гораздо проще.
Саймон замер, как будто перед ним раскрыли величайшую тайну мироздания.
– Это… Это же гениально! – пробормотал он, всматриваясь в схему.
Он тут же вытащил из кармана карандаш с блокнотом и начал что-то чертить и высчитывать.
– Знаешь, – сказал он, не отрываясь от бумаги, – а если использовать отдачу? Ну, чтобы энергия выстрела не пропадала зря?
Я пожал плечами:
– Понятия не имею, дружище. Ты же у нас специалист по железкам.
С этого момента Саймон перестал быть Саймоном. Он стал чем-то вроде призрака, который обитал в нашем лагере, но мысленно всегда был где-то ещё. Несколько дней подряд он ходил с угрюмо-задумчивым лицом, часто забывая поесть или поспать.
Наконец однажды он пришёл ко мне, размахивая каким-то чертежом.
– Смотри! – сказал он, распахнув передо мной лист бумаги. – Это идея! Полный цикл автоматической перезарядки за счёт отвода пороховых газов. Это будет революция!
Я взглянул на чертёж и только кивнул.
– Выглядит убедительно, Саймон. Думаю, что это должно сработать.
– Должно-то должно, – вздохнул он, – да только, боюсь, долго придётся добиваться реализации моих задумок. Это же нужны будут деньги, какое-то производство, мастера. Да ещё и наше военное ведомство надо этим заинтересовать. Сам же помнишь, как долго пришлось добиваться увеличения выпуска тех же картечниц. А тут совершенно новое оружие. Так что пока там наши генералы раскачаются, то уже и война закончится.
Пришлось заняться бумажной волокитой. Я написал письмо императору с описанием нового вида вооружений и перспективами его применения, и выписал Саймону командировочное удостоверение.
– Удачи, друг, – сказал я, пожимая ему руку перед его отъездом. – Император примет тебя, а дальше всё будет зависеть от того, насколько точно ты сможешь описать свою разработку. Его Величество ценит хороших специалистов и не чужд техническому прогрессу, так что, надеюсь, поддержит тебя.
Саймон уехал, и мы его больше не видели. Но в одном из своих писем он написал:
«Работа над автоматическим оружием идёт полным ходом. Император дал добро на создание опытного образца. Уже проходят испытания нескольких моделей. Если всё пойдёт так, как я задумал, это оружие изменит ход войны».
Читая это письмо, я улыбнулся. Мой старый друг, похоже, нашёл своё призвание.
«Ну что ж, Саймон, – подумал я, откладывая письмо, – похоже, у этого мира появился свой Хайрем Максим или Михаил Калашников».
Очередной близкий взрыв заставил меня вздрогнуть, а стул подо мной угрожающе скрипнул. С потолка блиндажа сыпалась земля, добавляя к хаосу ощущение, что сам мир готов рухнуть. Ком грязи угодил прямо в кружку моего чая, и я, зло чертыхнувшись, выплеснул содержимое на пол.
– Отлично, – пробормотал я себе под нос. – Как будто мало других неприятностей.
Подойдя к столу, я снова склонился над картой. Картина передо мной была далека от оптимистичной. Если мы, «Чёрные косцы», стояли в обороне как скала, то наши соседи, увы, не могли похвастаться такой же стойкостью. Слишком много у них было необстрелянных новобранцев, которым только-только выдали форму и винтовки. Ребята, конечно, храбрые, но что толку в храбрости, если не хватает опыта? Впору молиться, чтобы они хотя бы не бросили позиции.
Я потер виски, пытаясь сосредоточиться. За то время, что идёт эта война, многое в тактике изменилось. Старые приёмы больше не работали. Зато теперь в нашем арсенале были бронепоезда – настоящие подвижные крепости, оснащённые артиллерией, способной устраивать ад на земле. Ещё впечатляли железнодорожные артиллерийские батареи с морскими крупнокалиберными орудиями. Одна такая батарея вместе с бронепоездом находилась сейчас в нашем тылу, прикрывая нас огнём. От этой мысли стало чуть спокойнее.
В блиндаж ворвался Андрей, запыхавшийся и покрытый пылью, как будто только что вылез из окопа.
– Наши «друзья», похоже, зашевелились, – сказал он, бросив взгляд на карту. – Разведка доложила, что они сосредотачивают значительные силы напротив наших соседей справа. Я уже отправил туда посыльного, чтобы предупредить.
– Сведения точные? – спросил я, не отрывая глаз от обозначений.
– Ага, – он махнул рукой в сторону выхода. – Оттуда по соседям прилетает, как из пулемёта. Вижу, ты уже почаёвничал, – добавил он с кривой усмешкой, кивнув на опрокинутую кружку.
– Очень смешно, – огрызнулся я. – Пойдём, посмотрим, что там.
Мы поднялись на позиции. Вокруг – дым, взрывы, земля дрожит. Но в этом хаосе мой взгляд привычно выискивал знакомые ориентиры. Андрей указал в сторону леса, что рос на нашем правом фланге:
– Видишь, что там творится. Их там буквально с землёй смешивают.
– Проклятье! – выдохнул я, наблюдая, как с той стороны доносятся частые взрывы крупнокалиберных снарядов. – Я же предупреждал командование об усилении там обороны. Мне обещали перебросить туда дополнительные подкрепления.
Андрей хмыкнул:
– Эх, мечтатель.
Но я не мечтал. Я думал о том, как мы будем держаться дальше. Потому что если соседи не справятся, то нас ждёт либо окружение, либо отступление. Во всяком случае, больших потерь не избежать.
К вечеру так и произошло. Посыльный из штаба дивизии появился, усталый, с оторванным погоном, покрытый пылью и грязью. Он протянул мне записку с приказом.
– Полковник, распоряжение отступить. Угроза окружения.
Я почувствовал, как сердце сжалось. Мы покидали важный город, очередной ключевой железнодорожный узел. Всё, за что мы сражались неделями, пошло коту под хвост. Я резко ударил кулаком по столу.
– Это не война, а хрен пойми что! – не сдержавшись, выкрикнул я. – Я предупреждал их! Кричал, что нужно усилить фланги! Доказывал, что не надо размазывать подкрепления по всей линии обороны, а необходимо сосредоточить их на наиболее угрожаемых участках! Говорил о необходимости иметь мобильный
