Истина лисицы - Юлия Июльская
Она обернулась, убедилась, что кицунэ занят своими делами, и, стараясь не шуметь, быстро вымылась, используя порошок. В Шинджу для очищения использовали листья, но отруби ей понравились больше: тело казалось таким чистым, каким едва ли бывало прежде.
Здесь же, под мешочком, она заметила сложенный кусочек ткани – не одежда, просто отрез: не то из пеньки, не то из чего-то похожего. Мокрое тело била мелкая дрожь, поэтому она промокнула его тканью, убирая влагу, и начала одеваться.
Кимоно, которое ей оставил Ёширо, было похоже на юкату из Западной области, к каким она давно привыкла, – такой же простой крой, нет большого количества слоёв и легко можно надеть самостоятельно.
Только выглядело оно совсем не как те кимоно, что ей уже доводилось носить. Его сплошь покрывала вышивка из зелёных листьев, цветов, названия которых она не знала, и бабочек с невероятно красивыми яркими крыльями, а на нескольких из них прятались глаза.
Она надела его, завязала пояс и кончиками пальцев коснулась вышивки рукава. Бабочки разлетались от них и подола до самого воротника. Снизу – целый ворох, сверху – совсем немного на фоне тёмной синевы, словно кто-то разбудил их ночью, сунул фонарь в самую гущу сада – и распугал.
– Подумал, тебе должно понравиться, – раздался голос Ёширо, и Чо вздрогнула.
Он стоял у входа в комнату, и стыд вернулся с новой силой. Она никогда не стыдилась ни своего тела, ни своих желаний, ни действий. Множество раз наслаждалась кем-то и позволяла наслаждаться собой. Её не смущала нагота. Но то, что было вчера… Ёширо не просто касался её – он забрался в самую душу, туда, куда не забирался никто. Она была слишком уязвимой, слишком обнажённой, какой не была никогда.
Множество раз бывая с другими, Чо всегда засыпала одна. В этот раз всё было иначе, и она не знала, как теперь следует себя вести. Притвориться, что ничего не было? Но было. И было очень хорошо. Так хорошо, что лучше бы не было, потому что теперь ей казалось, что она хотела бы снова уснуть с Ёширо. А это плохо. Это очень плохо.
– Да, спасибо, – сухо ответила Чо, заново по камешку возводя свои внутренние преграды. Все, что он разрушил. Все, что заставил разрушить её.
Он улыбнулся и молча вышел из комнаты. Чо облегчённо выдохнула.
Почему она вчера так себя вела? Что за мяту он добавил в этот треклятый чай? Даже напившись саке, она никогда не забывалась так, как с ним.
С кухни тянуло чем-то ароматным – и живот заурчал. Голодно.
Чо сделала глубокий вдох, вспомнила, что она бесстрашная куноичи, и пошла смотреть, что Ёширо приготовил на завтрак. Или обед. Или какое сейчас время суток?
– Корни лотоса, жаренные в специях, – объявил Ёширо, стоило ей только войти, – маринованные овощи и, – он повёл бровями в сторону чайного столика, – настой на сушёной дикой землянике с листьями черники. Ты будешь просить подать тебе три пиалы добавки, обещаю. От него невозможно оторваться.
Он вёл себя так, словно ничего не произошло. Будто не они были ещё несколько страж назад обнажены друг перед другом, уязвимы, откровенны до предела. Это, с одной стороны, обескураживало, с другой – дарило облегчение. Если об этом не нужно говорить, можно делать вид, что ничего действительно не было.
– Тебя что-то тревожит, – сказал он, когда они устроились за столом. Чо подумала, что в этот раз ей повезло по крайней мере в том, что она ещё не успела ничего отправить в рот, чтобы подавиться.
– Нет, – попыталась соврать она.
– Ты забыла.
– А? – Разве это не он ведёт себя так, словно забыл?
– Ты забыла, отчего вчера было так хорошо.
– Я… Э-э-э… – Чо внезапно разучилась говорить.
– Ты забыла, – продолжил Ёширо, – что мы – не тогда. Мы – сейчас.
Она нахмурилась.
– Ты сразу выбрасываешь из головы всё, что с тобой происходило? – уточнила она.
– Вовсе нет. Моё прошлое важно. Но настоящее важнее. И в настоящем ты, бабочка Чо, сидишь в этом кимоно, которое невероятно тебе подходит, отражая весь трепет твоей ками, передо мной. И я любуюсь тобой, пока ты делишь со мной эту вкуснейшую пищу, и я счастлив, что живу этот миг. Но тебя что-то тревожит, поэтому я решил узнать: что не даёт тебе насладиться этим моментом?
И стыд отступил. Вот он, тот Ёширо. Не превратился в другого кицунэ, не закрылся, не делает вид, что ничего не было. Он просто не придаёт столько значения вчерашнему, как Чо. Похоже, он всегда обнажён своей ками, всегда открыт, честен и уязвим.
– Тебе не страшно так жить?
– Как?
– Так откровенно. Мой опыт – обычный опыт – сильно отличается от того, что я прожила с тобой. И первым порывом, – она решила признаться, ему отчего-то легко признаваться, – первой мыслью было закрыться, спрятаться, притвориться.
– Так ты обычно поступаешь?
– Обычно притворяться не приходится – я просто ничего не чувствую. Но сейчас всё иначе, и я хотела притвориться, что мне всё равно. Что я равнодушна к тому, что было. Понимаешь?
– Не совсем, – признался Ёширо. – Без откровенности разве есть удовольствие? Зачем сближаться с кем-то, не сближаясь по-настоящему?
– Удовольствие есть, – улыбнулась Чо. – Но оно другое. Оно на уровне тела, а не ками, на уровне ощущений, а не чувств.
– Вот как.
– Да. И я подумала… Ты всегда так открыт. Ты не боишься? Этим ведь могут воспользоваться.
– И как же?
– В каком мире ты живёшь? Как угодно. Узнать твои боли, твои слабости, твои беспокойства, а потом в них же ранить. Ты ведь понимаешь, что больнее всего могут сделать те, перед кем ты открыт? А ты перед всеми открыт.
Ёширо на мгновение задумался, а потом серьёзно сказал:
– У меня тоже есть страхи. Всё же я живу ещё так мало и подвержен многим страданиям. Но, Чо, закрываясь от них, ты себя не спасаешь.
– Но я остаюсь в безопасности.
– Полагаешь? – он внимательно посмотрел на неё. Она вспомнила, как этот лес впитал в себя её душу, – и внизу разлилось тепло.
Нет, Чо. Прекрати. Ты же не такой человек.
Но как он красив. Заблудиться бы в этом спокойном лесу, чтобы забыть,
