Бездушиш - Андрей Олегович Рымин
Подгадав момент, выскочил невидимкой из пустого проулка и, подкравшись к купцу, незаметно для всех выдернул у того из кармана кошель. Причём, ловко сработал. Ту секунду, когда мужик ощутил руку вора у себя на бедре, я у него из памяти стёр. Дядька дёрнулся было, но тут же пошёл дальше, как ни в чём не бывало. Я же спокойно вернулся назад, в тень проулка, уложившись в свою минуту с запасом.
Добычу проверял уже дома. Богатый улов. Тридцать шесть серебрушек и горсть медяков — те я даже считать не стал. Жаль, что никто на базар не берёт с собой золото. Сорвать куш у меня шансов не было, но и тому, что есть, рад. Завтра, если этих денег не хватит, могу повторить. Мне для этого только и надо, чтобы Невидимость восстановилась.
* * *
Нет, добавки не требуется. Старший ключник, который отвечает у князя за набор челяди, запросил за услугу ровно тридцать серебреников. Босоногие справились. Третьим днём я уже заселяюсь с пожитками в тесную комнатку, где помимо меня будет жить, то есть, даже живёт ещё три мужика.
Их самих сейчас нет — все при деле — но вечером встретимся. Проводивший меня сюда Никанор, следящий в людской части терема за порядком, пояснил, что семейные на службу приходят, но спят у себя по домам, а здесь на казённых палатах ночуют лишь те, у кого своего угла нет. У меня-то он есть, но раз можно тут оставаться и на ночь, то я только за. Глядишь, так быстрее смогу до благородных «пиявок» добраться.
Вот только придётся мне случая ждать, чтобы князя с княгиней увидеть. В хозяйский край терема, который на деле состоит из пяти разных зданий, обнесённых единой стеной, новичкам хода нет. Там трудятся только старые, заслужившие на то право слуги. И ладно. Поди, Павел Никитич и на улице иногда появляется. Внутренний двор — место людное, проходное. Как-нибудь там его подловлю. И жену его тоже. Не сутки же напролёт они в своих палатах сидят?
Приставили меня к важному, но к не слишком приятному делу — на мне вынос мусора. Собираю его по бакам везде, где те есть, и сношу всё в здоровенную отхожую бочку, которую по вечерам куда-то вывозят, оставляя на её месте точно такую же чистую. Работа несложная и, что важно, я не привязан к какому-то конкретному месту. Весь день бегаю, то туда, то сюда. Будут князь или жинка его через двор проходить, я их точно замечу. Уже выспросил у соседей по комнате, как они выглядят. Там обознаться никак.
Что ещё хорошо — отряд Тёмных, которые обычно живут здесь же, в тереме, в большом доме-казарме, едва Брут был пойман, из Полеска ушли. Мужики говорят, они чаще в каких-то походах по княжеству рыщут, чем дома сидят. Мусаил отбыл с ними. Пока не вернутся мне можно не бояться, что Видящий, узнавший, кто я такой, меня, передумавши, выдаст.
Из всех бездушных, если не считать, сидящего в княжьей темнице отступника-Брута, в Полеске остался один только Велер — тот одарённый, у которого Связка. Оно и понятно — занятому укрощением строптивого пленника князю нужна его помощь. Причинять даром боль куда проще, чем использовать с этой же целью разный пыточный инструмент. Не завидую Бруту. Его крики нет-нет долетают до мест, где бываю. Подвал, где его истязают, судя по звукам, находится под той частью терема, куда мне как раз хода нет.
Ох, боюсь, мне придётся спускаться туда. Не иначе, источников там же, в темнице, и держат. Эти дойные пленники, поди, у князя самые ценные. Небось, запрятаны ещё сильнее, чем Брут. Вот подумываю про них расспросить кого-нибудь из старой княжьей прислуги. Вдруг всё выведаю, и тогда не придётся мне щупать «пиявок». И без нитей найду, кого нужно.
На роль знающих тайны хозяев больше всего подходят: личный слуга Павла Никитича — Прохор, вечно бегающий с важным видом по его поручениям, и не менее старая тётка — Авдотья, отвечающая за наряды княжны. Эти двое тут чуть ли не сызмальства служат. Наверняка, знают многое. Как только кого-то из них смогу подловить в каком-нибудь тёмном углу, так сразу же расспрошу при помощи дара. Беда в том, что в позднее время, когда большая часть остающейся в тереме на ночь прислуги уже крепко спит, ни Авдотья, ни Прохор из хозяйских палат не выходят. Йока с два их поймаешь.
Пока же поймали меня.
— Вспомнил! Ты же тот парень, который на мусаилова сына похож. То-то всё думаю, откуда мне твоя рожа знакома.
Схвативший меня за руку Велер лучился довольством. Во даёт. Четвёртый день, как в тереме день деньской ошиваюсь, а он только узнал меня. Я ведь даже уже перестал обходить его стороной, как то делал в начале. Решил, дядьке на меня наплевать, а оно вона что.
— Устроился, значит, на службу? Ты же из новеньких?
— Да, сударь Велер, из новеньких. Несколько дней всего, как работаю здесь.
— Помнишь, как Брут скаканул? — весело подмигнул мне амбал.
— Разве такое забудешь? Ох и страху тогда натерпелся.
— Да брось, — хохотнул здоровяк. — Когда в Полеске ловят нашего пришлого брата, всем весело. Развлекаем вас. Стоите глазеете, Мусаилу ладошки отхлопываете. Мы ведь с вами по-доброму. А могли бы и по-плохому. Бездушных же можно и по-другому искать.
— Это как? — вылупил я глаза.
Опасная тема, но больно уж для меня важная. Вдруг есть какой фокус, которого я не знаю. Не выясню сейчас его суть — по дурости потом попадусь ещё.
— Очень просто, — довольно осклабился Велер. — Вы же все здесь, если в расчёт паладинов не брать, мало того, что слабосилки хилучие, так ещё ведь и неженки. Дунешь — падаете, ущипнёшь — синяк сразу. Тут Единый своих любимых детей обделил почему-то. Нема у вас, у настоящих людей, троероста. А вот у нас, у бездушных, — придвинулся поближе ко мне здоровяк, — он есть. Ты нашу шкуру щипай, не щипай, а на ней и следа не останется. Вот попробуй.
Резко закатив рукав, Велер протянул
