По краю земли - Катерина Ромм
Больно было видеть, что миллионы тончайших сияющих нитей, прежде соединявших Венду с миром, вдруг исчезли. Её энергия обратилась вовнутрь. Возможно, Венда утешала себя, воображая жизнь, которой у неё теперь уже не будет, – жизнь с Фелтоном, – и сила была нужна ей, чтобы подпитывать фантазии и поддерживать ослабшее, разбитое тело. Теперь Венда не отдавала энергию, а вытягивала её из окружающего пространства. Это чувствовали все вокруг, и особенно болезненно – Айлек, который единственный понимал, в чём дело.
Он прилёг на сено в стороне от Венды и некоторое время наблюдал за её тёмным силуэтом. Потом веки опустились сами собой. Айлек тяжело сглотнул и отвернулся. Он оказался в ловушке. В ловушке!
Большинство людей излучают энергию, но в таких малых количествах, что это почти незаметно. Большинство людей – серая масса. Травники, наоборот, поглощают энергию, но и им её нужно совсем немного. Они тоже лишь масса, как зелёные кроны и бескрайние северные леса, среди которых не обращаешь внимания на отдельные листья и сосны. Мир людей бурлит и кипит, пропитанный человеческой энергией. Мир травников почти неподвижен – со стороны незаметно, как растёт дерево. Сила травников – в древних и крепких корнях.
Но Айлек знал ту, кого нельзя было причислить к массе. Она была единственным распустившимся цветком среди новорождённых бутонов, она была той стройной сосной, что возвышается над лесной чащей. Ей всегда требовалось больше энергии, чем остальным, и она беззастенчиво тянула её из земли, из общины, из Айлека.
Марель.
Айлек вздрогнул и проснулся, почувствовав холодные руки у себя на груди. Она прильнула к нему, обняла сзади. Замёрзла… Айлек ласково сжал озябшие пальцы, помассировал косточку на запястье. Кажется, снова задремал, но ненадолго – спине стало жарко, и он заёрзал на соломе, переворачиваясь на другой бок и крепче прижимая к себе девушку.
Она не спала. Тихо лежала и смотрела на него чёрными, чуть раскосыми глазами. Белоснежная кожа светилась во мраке. Тёмные волосы разметались и запутались в соломе, или это солома запуталась в волосах, или Айлек… Айлек запутался.
Когда Венда проснулась – поздно, она всегда просыпалась позже него, – Айлек сидел в стороне, обхватив колени. Он пересчитывал мелкие ориендельские монетки, которых им не хватило на гостиницу, но должно было хватить на картофельные пирожки и чай.
– Уже утро? День?.. – хрипло спросила Венда.
– Позднее утро. И дождь, – отозвался Айлек, не поднимая глаз и делая вид, что продолжает считать монеты.
– Ясно…
Она потянулась и попыталась привести в порядок свалявшиеся волосы. Русые, цвета кленового дерева. Говорить было не о чем, да Венда и не отличалась особой разговорчивостью в последнее время. Сегодня Айлек впервые был этому рад.
– Помоги? – неожиданно попросила она.
Он обернулся. Венда собрала волосы, но её ленты за ночь куда‐то пропали. Айлек увидел одну из них, самую яркую, под мешком с вещами. Вытащил и протянул девушке, стараясь не касаться тонких пальцев.
– Я, кажется, хорошо спала. – Венда завязала коротенькую косу, опустила руки и робко взглянула на Айлека. – Только один раз проснулась, от холода. А ты? У тебя вид…
Айлек передёрнул плечами и уставился вверх. Полночи он провёл, лёжа рядом с ней – рядом с Марель – и разглядывая облезлый деревянный потолок. Чтобы наутро обнаружить, что сошёл с ума.
– Это пройдёт, – через силу выдавил Айлек.
Слова имели противный, горький привкус. Они звучали как ложь.
η
Деревня, где Винтекью пришлось провести прошлую ночь, была настолько крошечной, что никто даже не потрудился нанести её на карту. Из-за этого виконт потерял целый день, полагая, что на самом деле он в Вергле. Это разозлило его сильнее, чем он сам от себя ожидал. Поиски Венды не давали плодов и из спасательной миссии превратились в фарс. Винтекью не терпелось уже положить этому конец, но конца не было видно. Он продрог до самых костей – или что там ещё глубже, под костями? Бородатый мужик, которого Винтекью нанял в Ельне, постелил ему на кушетке, ближе к камину, и всё равно Винт не смог согреться. Ориендельцы будто не умели строить дома: из каждой щели тянуло холодом и сыростью, а окна были такие мелкие, что солнце наверняка не заглядывало в комнаты даже летом. Винтекью с тоской вспоминал Ангору. Он хотел бы вернуться домой, но что скажет отец? Что подумают люди?
Обручальное кольцо жгло карман, и Винтекью подбадривала мысль, что Венда была в этой деревне буквально на днях. Может, даже вчера. Старуха так и не дала внятного ответа на этот вопрос – заявила, что не помнит. Виконт заказал у неё двух коней, для себя и слуги, но оказалось, что в деревне никто не держит лошадей. В основном только коз, коров и какую‐то птицу. Старуха принялась перечислять, но Винт сразу её перебил. Лошадей нет, а остальное его не интересовало. Хорошо хоть нашлась отдельная комната с настоящим камином – он уже и не рассчитывал увидеть в этой глуши зачатки цивилизации.
До Вергля было два-три часа пути, так сказали виконту. Приврали, конечно. Винтекью двигался в привычном бодром темпе, но дорога заняла гораздо больше времени. Когда он уже готов был бросить всё и выместить раздражение на слуге, на горизонте наконец показались кособокие хижины. Очередная ориендельская деревня встретила виконта распахнутыми воротами, грязным месивом улиц и коптящими лампадками под навесами домов. День выдался облачный, сумрачный, и уже начинало снова темнеть.
– Возьми-ка.
Винтекью отсчитал несколько изумрудных монет – он принципиально не менял свои флорийские деньги на ориендельские – и строго взглянул на Меркуса. Слуга стоял неподвижно, даже не пытаясь стряхнуть капли дождя с неопрятной бороды, и молча ожидал дальнейших указаний. Мрачноватый тип. В сравнении с Грацаном его было не видно, не слышно, и Винтекью иногда напрочь забывал, что Меркус где‐то рядом.
– Найди конюшни, выкупи лошадей. Двух, конечно же. Ты в лошадях разбираешься хоть немного?
Меркус мотнул головой – кажется, утвердительно.
– Хорошо. Приводи их к трактиру – к вон той хате, видишь вывеску? – Винтекью вытянул руку, указывая в сторону приземистого домика; вывеску мотало на ветру, из трубы валил дым. Виконта передёрнуло от холода, когда рукав его шерстяного сюртука задрался и мерзкие капли хлестнули по запястью. Скорей бы уже укрыться от проклятой непогоды!
– Сделаю, – хрипло отозвался слуга, сгрёб деньги и двинулся вперёд по улице.
Винтекью не стал смотреть ему вслед – тут же припустил к трактиру. Разбухшие от дождя ступени
